Фамилии

Фамилия Przyałgowski и производные

Przyałgowski и остальные

По данным исследователейRymut. Nazwiska Polaków ... первичной является фамилия Przyjałgowski, произошедшая от поселения Przyjałgowo в Жомойтском княжестве северо-западнее (в то время) Литвы. Позже от нее образовались фамилии:

• Przyjagłowski
• Przyjałkowski, Przyjalkowski
• Przyjankowski
• Przyjakowski

Коренное население и область обитания в разное время назывались по-разному. В русский период и до XVI — XVII в. обитателей называли жомойтами, жемойтами, жомотью по названию земли: Жмойдь, Жомоть, реже Жемоть. В польский период по-польски: żmudźiny — Żmudź, поначалу сосуществовавшие с русскими названиями. В католических Тевтонском ордене и Польше официальным языком была латыньНемецкие земли, сверх того, входили в состав Священной Римской империи, претендовавшей на преемственность Римской империи. ; первыми было введено, а вторыми подхвачено латинское название Самогития. И польское, и латинское названия являются переделкой русскогоУ поляков попервоначалу żmodźiny — Żmodź. Вероятно, Жомоть ⇾ Żmodź ⇾ Żmódź ⇾ Żmudź. Первый и второй переходы в издании на польском языке второй половины XVI в. у Стрыйковского [Stryj1846]. К концу XVII в непререкаемое Żmudź. . Польское, как более позднее, преобладало в многочисленнных русских исторических трудах XIX века. К середине XX в. на официальный уровень вышло простонародное Žemaitija/Žemaitėjė, как часто считают, произведенное в жомойтском наречии от zema, zemaj = нижележащая (по Неману) земля, в противовес к прилегающей с востока вышележащей (по Вилии) АукштайтииПреобладает мнение, что нижняя земля — по реке. Тем не менее, в [Balin1846] утверждается что нижняя — по уровню над морем; встречаются и совсем иные толкования. У Витовта [Вит1882] лат. terra inferior и terra superior. Лит. žemiaũ — низкий, ž. jū́ros lỹgio — ниже уровня моря (sic!), но žẽmė — земля (в том числе žemỉnė — землянка); aukščiaũ, аукшчау — выше, a. jū́ros lỹgio — ниже уровня моря (sic!) [Либер1988]. Прусское *aukts, *auktas — высокий [Gerull1922 : S. 266]. Но разница возвышения над морем не столь очевидна по физической карте, на которой присутствует Жемайтская возвышенность [АрхФУБ1987]. Геруллис о балтийском -āj-: Суффикс обозначает место, где что-то преобладает по количеству, по крайней мере, в латышском и, реже, в литовском языках. Рассуждают еще о разных уровнях в смысле вассалитета или же ощущения важности, что также имело место.
(1) В немецких хрониках XII–XIV вв. используются латинские названия: Samethia, Sameitia; немецкие: Samaytia, Samaitia, Sameitia [SRP1]. В русско-немецком разговорнике 1607 г. ж изредка передается через s (жених = senich, жосток = sostok), но чаще через sz (лживои = lsz̃ivoi и т. д.) [Fenne2008]. (2) В переписке Витовта конца XIV — начала XV вв. встречаются латинские: Samogitia, Samagicia (1 р.), Semogitia, Szomoyth/Somoyth ( по 1 р.), Samaiten; немецкие: Zamaythen, Zamaithen, Samaithen, Samaiten [Вит1882]. Видно, что большей частью производные указывают на прообраз чего-то типа (воображаемой) Жамайтии, сочетающий черты простонародной Жемайтии и образованной Жомоти. О переходе к Самогитии. Геруллис о прусских географических названиях: Вместо ожидаемого j иногда встречается g. Это можно объяснить спирантическим произношением немецкого g. (иначе — фрикативным). Аналогично Брюкнер [Brue1877 : S. 50]: У гортанных звуков заслуживает внимания чередование g и j. (далее поясняется). Ср.: Майдебурское право, Минск, 1631 г. + prawa Maydeburskie, конец XVI в., Белоруссия [АВАК1888]; у Геруллиса же пример Geydowe ⟷ Jedow; литовские примеры слов вообще у Брюкнера. Чередование подчеркивает немецкое (не польское) происхождение латинского Samogitia, а, заодно, подсказывает произношение слов Самогития, Магдебург, Гейдове и других. Звучало фрикативное /х/ или /хj/. (3) В Галицко-Волынской летописи с 1215 по 1286 гг. Жемоть, Жемойть [ПСРЛ2]. Галицкие, Волынские и Киевские князья взаимодействовали с Жомотью с юга и напрямую, в обход Литвы. (4) В документах Великого княжества Литовского в XV–XVI вв. Жомоть, Жемоть [Яковкин1936]. В тексте Люблинской унии от 1569 г. [ЛитМет1Т1883] в качестве прилагательного: Zmoidskÿ (= Жмойдский). В Уставе о волоках от 1557 г. [АктПам1846] по-русски: Жомоть; вполне допустимо, что было и: Жомойть. Пара Жомо(й)ть — Жомойтия аналогична паре Русь — Россия.
Первое упоминание в Повести временных лет [ПСРЛ1] дает другое название: норома (точнее: норова, но которое издание АН СССР от 1950 г. полагает ошибочным). В списках уточняется: сиречь жемоить. В Галицко-Волынской летописи частые упоминания в событиях XIII в. под своим именем. .

Уже после Грюнвальдской битвыА именно 11 марта 1420 г., великий князь Литовский Витовт напишет [Вит1882] из своего охотничьего двора в Берестье (БрестЛат., нем: Berste, Berschi (czu Berste, nostre Bersti, czu Berschi). Берестий, до Берестьа (д.) [ПСРЛ2]. Брест — польское название польского периода. Полностью — Брест-Литовский. Современник Витовта, немецкий хронист, пока еще называет город Rusen-Brisik, то есть, Брест-Русский [SRP2 : v.Marburg]; Витовт же никак не уточняет. ) императору Священной Римской империи Сигизмунду письмо с отказом вернуть Жомоть Тевтонскому ордену. Объяснение путанное, но построено с фотографической точностью:

... ты правильно сформулировал и объявил главное в отношении Самайтской земли, что она есть наше наследие и вотчина наша по законному правопреемству от наших дедов и отцов, и которой мы владеем ныне, и, что еще она есть и всегда была одним и тем же с землей Литвании для одного языка и для одних людей. Но только земля Самайтов является нижней землей по отношению к земле Литвании, поэтому она зовется Шомойт, как переведут по-литвански нижнюю землю. И действительно, Самойты обращаются к Литванцам Ауксстоты, ибо земля их выше земли Самайтской. И, также, народ Самагитии с древних времен называет себя Литванами, но никогда Самайтами, и в силу такого отождествления (sic) мы не упоминаем в нашем титуле Самагитию, потому что все это одно, земля одна и люди одниПисьмо императору Витовт пишет на латыни. Названия областей и их обитателей в выдержке приведены в исходном виде для достоверности, только в русским написании. Литву и литовцев Витовт обозначает словами Lythwanie и Lythwanos, Литвания и литваны. Названия перекликаются с современным немецким Litauen, и даже литовским Lietuva. Жомоть, ее обитателей, жомойтский он обозначает словами Samagitte/Samagicia, Samoyte/Szomoyth/Somoyth, Samaytarum, то есть: Самогития, Самойты/Жомоть, Самайтский. Жителей верхней земли (по мнению Жомоти) называет (1 раз) Auxstote, Ауксстоты. .

Название Ауксстоты искусственное, или чрезвычайно частное, в немецких хрониках [SRP] земля называется всего раз, в отличие от Самогитии, у фон Дусбурга как Austechia (= Auxstote/Auxtote; плюс у фон Ерошина, повторяющего фон Дусбурга, по-немецки как Ousteten [SRP1 : v.Jeroschin, v.Dusburg]). В [SRP2 : v.Wartberg, v.Marburg] у фон Вартберга 2 раза как Austeyten и Austheithen [SRP2 : v.Wartberg]; у фон Марбурга 1 раз прямо как Austenten/Awstayten (жители) и 1 раз в публикации в ссылке на документ как Auchstett; — и все. Выглядит, будто названия жомойты придумали одно для себя, другое для соседнего племени По поводу Аукштайтии у исследователей неразбериха. В. Пашуто, прекрасно знавший источники, и комплиментарный к литовской истории, высказывал (широко устоявшуюся) точку зрения, что Ауктшайтия — это Литва на ранней стадии возникновения, что при Миндовге объединились земли Аукштайтии, Жемайтии, части Ятвягии и Земгалии [Пашуто1959]. Некоторые же исторические карты начала 2000-х гг. изображают области племен Жемайтов, Литовцев и, небольшую, Аукшайтов (что противоречит Витовту). Отдельно Аукштайтии посвящен небольшой раздел в [АрхФУБ1987] дополнительно к большим разделам по Жемайтии и Литве; там же отмечается наличие признаков особенностей археологических находок на примерно предполагаемой территории. Признаки археологических особенностей могут существовать везде и свидетельствовать об определенной степени вынужденной или самовольной изолированности и самодостаточности. В том же труде отмечается обычай трупосожжения в Литве и Аукштайтии и отсутствие такового в Жемайтии к началу II тысячелетия (что означает позднейшую культурную унификацию). Русские летописи знают только Жомоть и Литву. Более широко, упоминания о племени Аукштайтов единичны, а о Жомоти, Ятвягах, Сембах, Голиндах и других в избытке и в разных источниках. Всего раз в своей западной переписке о них говорит Витовт, и в полемическом письме (вне связи с какими-либо текущими событиями). Немецкие хроники, редко поминая Аукштайтов, скорее полагают их мелким литовским народом. Фон Вартберг, год 1351 (Жомоть — под Орденом): В это время литвины (Letwini) из Stripeyke, Opythen, Mezevilte, из Austeyten хотели переселиться из Летовии (Lethovia); однако же им в том было отказано магистром. В немецком издании XIX в. [SRP2 : v.Wartberg] пояснения: (1) Stripeyki расположены глубоко в Самайтии в 8 милях юго-восточнее Дюнабурга [— Двинск]; (2) Opythen легко распознается как Упита, что достаточно глубоко в Самайтии, севернее Ремиголы [...]; (3) вероятная череда губных M и W подводит к Mezevilte = Wysevilte; (4) Austeyte = Austechia (Auxstechia ) у Дусбурга, Austeten у Ерошина, и так далее — Литовская (Littauische) Верхняя земля от Вилии к Неману (sic!) на восток. (Lethovia у фон Вартберга, как и у фон Дусбурга, — Литва.) Обращает внимание (а) несоразмерное выстраивание в один ряд городишек Стрипейки, Упита, Войшвилцы с одной стороны и главной части Литвы с другой; (б) Austeyten не есть замена Литве, а ее часть, подобно как и Жомоть.
Все аналогии хромают. Если забыть про Аукштайтию, и сравнить Жомоть с Литвой, то сразу приходит в голову историческое соотношение Малороссии и Великороссии. Со стороны можно обнаружить достаточно редкий противоположный случай упоминания в одном из документов за 1457 г. указа о возвращении Троцкому подключнику Степану земли Петра Жомойтинова, что перва за ним жо была [РИБ : Т. 27, с. 38]. Частый же случай — сохранившаяся фамилия Литвинов. (Фамилия Жомойтин, или на белорусский лад Жамо́йтин, уцелела, но распространилась меньше.) Для сравнения, в том же издании РИБ несколько Литвинов или Литвиновых и один Московитин (с. 30, 49). Если впомнить про Аукштайтию, то вопрос, была ли она поглощена Литвой, приобретает признаки веры или доверия привычным источнкам. . Следует сделать скидку на риторические преувеличения Витовта, объясняемые назначением письмаСигизмунд Люксембургский после битвы встал на сторону Ордена и присудил Витовту вернуть Тевтонцам отобранную Жомоть. Витовт подводил обоснование под нежелание этого делать. . По одной из существующих версий, жемойтское наречие стало выравниваться под литовский язык в начале XIII века с переходом из тевтонской зоны влияния в литовскую, а как называли себя сами жители Жомойтии, в документах не отмечено В [Balin1846] приводится мнение, что жители Жемайтии называли себя жемайтами, в отличие от аукстотов из Аукштайтии. По другим источниками ауксстоты называли себя летувининкай, а землю свою Летува.
Земли явно различались. В Галицко-Волынской летописи выражения типа: Литва вся и Жемоть вся (1286), во всей земле Литовской и в Жемоти, и так далее [ПСРЛ2]. У Стрыйковского: Litewskie xiężęta właśnie z Litwy urodzone, z Litwą, Żmodzią i Rusią, bez pomocy inszych narodów (Литовские князья происходили точно из Литвы, Жмоди и Руси, и без привлечения иных народов) [Stryj1846]. И так далее. . Если же решить, что под литовским языком (in lythwanico) Витовт имел в виду государственный русский, текст письма становится прозрачнееДумается, Витовт был бы несказанно удивлен, узнай он, сколько будет ломаться над его письмом копий через шесть веков. Если бы он написал по-литовски, чего быть не могло, или по-русски, что было невозможно, или даже по-немецки, многое бы прояснилось, но знатоков позднесредневековой латыни к XXI столетию оказалось слишком мало, и прибалтийскими делами занимаются подчас совсем другие люди. Упражнения в переводе письма с латинского берут начало еще в Литовской ССР [ИстЛит1953 : Стр. 60] и получили второе дыхание к 2000-х годам стараниями литовских и белорусских авторов, решающих собственные задачи. Вольно или невольно, разночтению собственных формулировок Витовт поспособствовал сам.
Письмо Витовта интересно еще одной особенностью. Оно показывает, что сын язычников, сам полуязычник-полухристианин (перекрещивавшийся из католичества в православие и обратно), Витовт умело владел средневековым латинским языком. Например, для обозначения наследования он применяет слова hereditas, patrimonium, successio (hereditas et patrimonium nostrum есть стандартная формулировка для средневековых феодальных текстов, а слово patrimonium переберется в русский язык в форме вотчина); для объявления использует устойчивую формулировку sentenciam pronuncciastis (высказать предложение), и так далее. Но латинский (и это видно) был более, чем языком, а именно, широким набором взаимоувязанных понятий, выработанных в высокоорганизованном обществе древнего Рима. Этот набор понятий, ведения дел, знания и культура изъясняться непроизвольно овладевали сословием, владеющим латынью. В приписке к публикации архивной копии письма, снятой писцами Сигизмунда (нотариусами), встречаются выражения типа littera et cedula (письмо и листок различаются!), а снятие заверенной копии осуществляется целой отлаженной процедурой с привлечением свидетелей. (Судя по причине создания в начале XVII в. Описи царского архива [ОЦААПП1960], практика снятия копий царских документов в Московском государстве XVI в. еще отсутствовала.) Хотя Витовт пытается донести до Сигизмунда несколько путанную мысль, он выражается хорошим языком, скурпулезно и точно. Русские князья того времени не оставили письменных свидетельств своей прямой речи. Но Витовт был в дружеских и родственных отношениях с Василием Дмитриевичем, они встречались друг у друга и оказывали друг другу услуги. Тогда трудно полагать, чтобы уровень мышления и изъяснения Василия I мог оказаться сильно ниже Витовтова. .

По Всеобщей переписи населения Российской Империи 1897 г. в Ковенской губернии количество потомственных дворян с жмудским языком в качестве родного оказалось в четыре раза больше, чем с литовским; среди мещан доли примерно равны, а крестьян с родным литовским оказалось примерно в 1,4 раза больше, чем жмудским. (При этом большой знаток литовской топонимики И. Я. Спрогис [Спрогис1888] на материале корпуса имеющихся географических названий XVI в. не находил никакой жомойтской языковой самостоятельностиСуществовала Жомойтская земля [...]; но не существовало жомойтского или жмудского языка. Для всех Литовцев , как бы не именовалась занимаемая ими местность [...], был один и единственный язык — литовский. В доказательство он приводит Россиенские актовые книги (т. е., для Жомоти) со многократно повторяющимися указаниями для географических мест типа: Дубины (по руску, а по литовску—Ожолиос). .) Этническая теснейшая близость, безусловно, была (точнее: между пруссами, ятвягами, жомотью и литовцамиДлугош: Литовцы, самагитты и ятьвинги хотя имели различные наименования и делились на много родов, составляли тем не менее единое целое ... [Длугош2007]. Правда, автор продолжает ... ведя свое происхождение от римлян и италиков, но на это умопостроение второй части суждения можно смотреть снисходительнее, чем на первую, наблюдательную часть. ), равно как и обособленность, дожившая до начала XX века, пусть и в сильно изменившемся виде: в ранние века проявленная воинственной самостоятельностью, а в поздние, на фоне столичной Виленщины, обращенная в провинциальную задвинутость.

---

Немецкие хронисты XI–XII вв. видят на востоке только Пруссию, Польшу и Русь. Перечисляя многочисленные народы, живущие по берегам Балтийского моря (Balthici maris), хронист сообщает: все эти народы, кроме прусов, украшены именем христиан [Slavor2011 : v.Bosau]Возможно, такое неразличение балтских племен объясняется словами, следующими далее: Давно уже обратилась в веру Русь (и далее фрагмент, комплиментарный к Руси); то есть, Гельмольд не различает дикие (не христианизированные) народы, пока в районе еще не началась активная миссионерская деятельность немецких орденов. Герцог Саксонский с предложением мира и свободного доступа купцов в Любек посылает послов в Данию, Швецию, Норвегию и Русь. Другой хронист пишет о Балтике, что берегами этого моря на юге владеют славяне, а на севере — шведы [Slavor2011 : v.Bremen]. У него же поляки с одной стороны граничат с пруссами, с другой — с чехами (Behemos), а на востоке - с русами.
Пруссы первыми встречали немцев при их продвижении на восток. Что касается собственно литовских племен, то в это время по археологическим данным Самыми прочными и постоянными были торговые отношения с Древней Русью. Отсюда в литовские земли привозились шиферные пряслица, различные бронзовые и серебряные изделия [и т. д.]. Из Руси доставлялись [...] предметы христианского культа, киевские денежные гривны. [АрхФУБ1987]. .

Повесть временных лет [ПСРЛ1] среди данников Руси упоминает жемоть и литву, отдельно друг от друга [ВЕвр862-1910], и еще до образования из этих племен княжествПовесть не уточняет, кто именно собирал дань с этих народов, но во второй половине XI в. прибалтийские племена подчинялись Полоцкому княжеству. (Начало XII в.: король Руси из Полоцка обычно собирал с этих ливонцев дань, а епископ отказался ее платить, по причине чего король часто совершал жестокие нападения на эту страну [Slavor2011 : v.Lübeck].) Позже положение перевернется, и Полоцкая земля войдет в состав княжества Литовского (перед этим считается, что одно время литовцы побудут вассальным союзником полочан в походах на прочие прибалтийские племена [Данники]). Не исключено, что в походах за литовской данью полочан временами сопровождали дружины из Городна и Витебска. Е. А. Болховитинов пишет [Псков1831], ссылаясь на польские источники (Стрыйковский и Грубер), что русские брали от литвы дань в виде шкур и лыка. Длугош: В давние годы занятый литовцами край находился в таком пренебрежении, безвестности и незначительности, что, ввиду их бедности и природного бесплодия почвы, князья киевские взимали с них дань одними шкурами и лыком, единственно в знак подчинения. [Длугош2007] (здесь князья не псковские, а киевские). Упомянутое лыко (точнее, луб), очевидно, шло на изготовление лаптей. Требовались ровные полосы (строки) длиной не менее двух метров и шириною с большой палец (не всякое лыко в строку). Полосы обдирались с молодых (лучше всего) липок, которых на пару лаптей уходило по 3 — 4; отсюда выражение ободрать как липку. Относительно этого времени Нарбут, ссылаясь на Хронику J. F. R., сообщает даже о появлении старых Трок как местонахождения сборщиков дани для Киевских князей [Narb1835-41 : T. 1, S. 232]. Он утверждает, что название поселения происходит от слова utroczyć привязать ремнями [сумы] сзади седла. Действительно, пол. trok ремень у седла, торока [БПРС2001]; рус. тороки ремни сзади седла для привязывания мешка [СРЯXI-XVII]. Литовские источники говорят о trakas = поляне и о времени первого немецкого упоминания 1337 год (при том, что trãkas прогалина, поляна; подлесок; просека [Либер1988]). К Нарбуту историки нередко критичны, но встречаются и другие утверждения о Троках как места сбора дани. Называют даже год основания 1045 и основателя Ярослава Мудрого. За отсутствием надежных сведений заключения часто делаются, исходя из общих соображений.
Дплее, Болховитинов утверждает, что в стычках с литовскими племенами участвовали, пусть не так активно, как полочане (в виду большей занятости чудью и ливонцами), псковичи. Ссылаясь на Папроцкого [Гербы1584], он говорит о литве, которая, выбегая из лесов своих на пограничные Псковские села, производила разорения. Псковичи во главе с тысяцким Будилой ответили своим набегом, усмирили литовцев и сказали им платить дань вениками для бани. Болховитинов, вероятно, пользуется дополнительными источниками (Папроцкий говорит о русских, но не о псковичах, ни же о Будиле); кроме того у Папороцкого эпизод отнесен к 1206 г., а у Болховитинова к 1183. Надо полагать, здесь не идет речь о долговременных податных отношениях сторон, следов которых не прослеживается по источникам, и время которых ушло, а, скорее (надо думать) о разовой расплате. Гедемин еще сто с лишним лет впереди, но сонная Литва уже исподволь готовится стать активным игроком в этом районе. (И станет. Некий Юзеф — Осип Будило мозырским хорунжим откроет в 1607 г. свое участие в Смуте на стороне Лжедмитрия II, в 1610 г. окажется полковником польских войск и капитулирует в 1612 г. в Москве стороне Дмитрия Пожарского.)
Псковичи имели шанс сталкиваться как раз со Жемотью.
Полтысячелетие спустя эти место и время виделись из Польши следующим образом: Как литовские, так и самагитские племена живут на земле, обращенной большей частью к самой холодной области севера, и настолько стынут от дождей и холодов, что многие гибнут от сильных морозов, и у иных особенно страдают носы, так как в последних, по-видимому, больше влаги, на которую действует холод. [Длугош2007]. . Взамен, данники перенимали русские обычаи, из которых, среди прочего: волостная административная системаРусское слово волость вошло в Литве и Жомоти в названия мелких областных союзов, выросших из родственных племенных союзов в XII-м веке [Любав1914]., система боярства, закрепившаяся при последовавшем позже возвышении Литвы (и включении в состав Великого княжества русских земель)Слово боярин переживет в Литве третий раздел Польши. Попавшие туда неподготовленные русские чиновники были удивлены, надо полагать, не менее солдат, о которых писал (как очевидец) Лев Успенский в Слове о словах: ... когда наша Советская Армия вступила в 1944 году в освобожденную Болгарию, многие огляделись с удивлением. Со всех стен, с вывесок, с газетных страниц, с обложек книг бросались в глаза бесчисленные твердые знаки, такое множество твердых знаков, о каком не могли мечтать даже самые свирепые грамматисты России столетие назад..
Немецкие летописи доносят противоположное литовское название: смерд [Любав1914]. Интересно, что такой авторитетный историк, как Б. А. Рыбаков, предполагал (в отношении древней Руси), что смердами называли, так сказать, военнообязаных землепашцев, отрывавшихся от земли на военную службу при возникновении необходимости (по этой логике Тарас Бульба тоже был смерд). Тогда проставление в один ряд бояр и смердов выглядит логичным.
Время шло; предисловие в [АЮЗР1894] сообщает (применительно к Подолии), что боярин в конце XVI в. означал служивого человека, слугу. О том, что оно ушло из русского к XIX в., но пришло когда-то в литовский из русского, напоминает Брюкнер [Brue1877 : S. 69]. и русский язык, который там продержится до начала XVIII векаРусский язык не только будет веками широко распространен в литовской земле, но и с этих ранних пор войдет в собственно литовский. (Только) несколькими примерами сверх боярина служат: торг (turgus), пуд (pūdas), рубль (rublis), мыто (muitas), цена (kaina), котел (katilas), блюдо (bliūdas), пирог (piragas) [ИстЛит1953] (там же называется рынок/rinka, но по другим данным [Цыган1989] немецкий рынок проник в русский из польского в начале XVIII в., когда литовский мог перенять его только из польского). Во времена Польско-Литовского государства и им предшествовавшие литовский язык сильно обогатится польскими заимствованиями. Большой список польских, русских, белорусских и малорусских заимствований приводится в [Brue1877]. Они обязаны главным образом польскому периоду. Но Брюкнер дает и заведомо более древние примеры. Литовское название поляков Lénkai обязано русскому Лях; уточняется, что в VIII–IX вв. было носовое ę, давшее русское я. Действительно, в ПВЛ Лѧхове, и тогда, вероятно, ę ⇾ ѧ ⇾ я. То есть, знакомство с русским языком состоялось еще до написания ПВЛ, когда было еще Лęхове. Сами ляхи-лендзяне тогда находились южнее и контактов с балтами не имели. В польском Lech, то есть ę ⇾ e, однако: Lachowie, иначе Lędzianie. . М. Стрыйковский [Stryj1846] называет Гедемина на русский лад Гедимином Витенесовичем, Ольгерда Ольгердом ГедиминовичемВ польском написании Гедимин через и. Еще из раннелитовского периода: Пелуса Тройнатович, Генвил Гедрусович, Довмант Хурдович. Указание отчества — не польский обычай, в коронной Польше его не было. . Сохранению русского языка и православия в позднесредневековой балтской Литве (о русских землях княжества говорить нет необходимости) способствовали многочисленные династические браки литовских князей с русскими княжнами (витебскими, тверскими, смоленскими и т. д.)Примечательно, что браки русских князей с литовскими княжнами не влияли на веру и язык в восточнорусских землях. Разве что можно вспомнить о бороде, которую в поздние времена сбрил Василий III в угоду молодой западнорусской жене Елене Глинской, ставшей матерью Ивана, будущего Грозного. . Пусть исторически это и не приводило к большим последствиям, но такие браки поспособствовали даже определенному проникновению православных традиций в Польшу. В какое-то время отношение данник — взыматель дани стало выравниваться... в XII веке война для литовцев стала уже не только актом самообороны, но и промыслом. Польские хроники и русские летописи полны известиями о набегах Литвы на соседей с целью грабежа. [Любав1914]. Объединение литовских волостных вождей в военные союзы происходило в XII — начале XIII вв. в ответ на вторжения русских и польских князей. , а исторические связи укрепляться перемешиванием населения.

О смешении литовских племен с русскими в давние времена говорит Длугош [Длугош2007 : С. 13], прибавляя, что это шло на пользу первым Свойства земли, где они обитают, и неба, под которым живут, а также близкое общение и смешение с русскими племенами во многом изменили прежние древние склонности литовцев, но не вполне их устранили; те, кто подпали под влияние иноземных пороков, вырождались вследствие дурного влияния и вредной пищи и становились более способными к грабежам и набегам, чем к сражениям. Длугош рассуждает со своей стороны передового христианского европейства. К слову сражениям так и хочется добавить рыцарским. Рыцари действительно были в те давние времена в Европе, но в этом отсталом пока уголке Прибалтики их не было. . Процесс перемешивания ближайших соседей не прекращался до позднего средневековья.

Известно, что по смерти Миндовга 300 Литовцев с женами и детьми переселились в Псков в 1265 году, отреклись от язычества и торжественно приняли св. крещение и православную веру. Через несколько времени 500 их соотечественников, под предводительством князя Довмонта, последовали их примеру и с усердием посвятили себя на службу новому отечеству. [...] С другой стороны Русские, в особенности в продолжение татарских нашествий, переходили в великом множестве в соседственную Литву, строили себе жилища и православные церкви, населяли вновь воздвигаемые города Троки, Вильну и другие и распространяли свои поселения, язык и исповедение далеко за правый берег Вилии в самую глубину Жомоти.

[АВАК1865 : Предисловие]

Похожим образом о периоде 1250–1400 гг. высказывается О. О. Первольф:

[...] литовские князья, соотносясь постоянно с Русью, женясь на русских княжнах, поддались русской вере и образованности, и их могущественная держава была собственно тоже Русью, в которой место вымирающих [...] князей Рюриковичей заняли литовские Гедыминовичи и Ольгердовичи, принимавшие русскую веру и русский язык. Эта литовская, западная Русь, двигалась наступательно против восточной Руси.

[Перв1886-93 : Т. 1]

В XVI в. Герберштейн, говоря о Литве и Самогитии, пишет: хотя эти две области перемешиваются с русскими и имеют собственный язык и римскую обрядность, однако жители их по большей части — русские.

Жомойское княжествоКонкретнее, местечко Эйраголы: например, [АВАК1897 : № 73]. объявляется некоторыми местом происхождения великокняжеского рода, названого по имени Гедимина, собирателя литовских земель, современного Ивану Калите, названному собирателем земель русских)Собирателем западнорусских земель могли оказаться Данила Романович или его сын Лев Данилович, владевшие Галицко-Волынскими землями, менее других пострадавшими от татарского нашествия, и обладавшие лидерскими качествами. Но катастрофическое опустошение в 1283 году, нанесенное татарскиим войсками по пути в Польшу и Венгрию, сделали это невозможным, и дело было перехвачено Литвой, защищенной от татар лесами и болотами. , однако гедиминовичи обходились с ним довольно хладнокровно. Во время возвышения Литвы — со одной стороны, и разворачивания крестоносной деятельности — с другой, Жомоть оказалась в незавидном положенииЗа появление севернее Жомоти крестоносцев часть ответственности несет псковское княжество. Около 1186 года Мейнгард, немецкий католический монах, прибывший в устье Двины с немецкими купцами, испросил дозволение у Псковского князя Владимира, владевшего тогда сими странами, обращать в христианство лифляндскую чудь и основал первую христианскую церковь в Инскуле близ нынешней Риги. В 1200 году сюда приходят бременские немцы, и епископ Альберт основывает Ригу и Орден Крестоносных и Меченосных лифляндских рыцарей для истребления язычества. Начинается завоевание ими Лифляндии и сопротивление этому ливов, жмудин и псковичей. В 1237 г. Лифляндские рыцари соединилися с Прусским Крестоносным рыцарским орденом. (— все цитаты по [Псков1831]).
В то же время, как полагают, само появление крестоносцев и проявление их намерений в отношении диких прибалтийских земель создали побудительные причины для объединения множества литовских и жомойтских племен в единое образование. . Она лежала на сухом пути между прусскими и ливонскими владениями Тевтонского ордена, отнимая у них простой способ сообщения. Княжеству приходилось выбирать, и поначалу оно испытывало намерение примкнуть к Ордену, но его одергивала Литва, затем чаще наоборот, попытки соединиться с родственной Литвой вызывали противодействие ОрденаРядовое замечание немецкого хрониста: В год 1384-й Витовт упросил командора Рагниты помочь ему против литвинов. [SRP2 : v.Marburg]. Рагнита — замок на прусском (левом) берегу Немана. . Несколько раз Литва в качестве отступного передавала Жомойтское княжество тевтонцамЭто делали Миндовг, еще пока литовский князь Ягайло, дважды Витовт: в 1398 и 1401 гг., но жомоть через время поднимала восстания и выходила из подчиненияМожно только удивляться их упрямству и строптивости..

ПВЛ [ПСРЛ2] вспоминает о Жемойтском княжестве как о действующем лице в начале XIII века. В это время его название встречается чаще в сочетании Жемоить и Ятвязи, чем рядом с Литвой. Исторически это продлится недолго: вскоре ятвяги будут растворены в историческом ушедшем той же Литвой, и сочетание забудется.

В 1385 г. Ягайло делает шаг, задавший на десятилетия вперед направление развития Литовскому княжеству вплоть до его de facto самоустранения из истории в 1569 году. В Креве он заключает Унию (объединение) Литвы с Польшей [ВостЛит : Крева]. Сам обязуется принять польскую корону, а Литву обязует взамен открыть казну для нужд Польши и вернуть отторгнутые когда-то у нее земли, всех литовско-русских князей — принести присягу верности польскому королю (стать его вассалами), и перевести Литву в католичество. По сути была объявлена инкорпорация Литовского княжества в ПольшуНаконец, этот же великий князь Ягайло обещает земли свои литовские и русские на вечные времена к короне Королевства Польского присоединить. Текст [ВостЛит : Крева] (на пергаменте) был составлен на латинском языке, и употреблено слово applicare. Оно не наполнено юридическим содержанием, и слово то понимают как инкорпорацию Литвы в состав Польши, то как объявление вассальной зависимости. Некоторые полагают, что смысловой туман был впущен намеренно, но в любом случае в тексте Городельской унии уже юридическими выражениями говорится о политической самостоятельности Литвы под властью польского короля. . По какой причине русскоязычный ЯгайлоНе знавший литовского языка., еще год назад целовавший крест Дмитрию Донскому и Владимиру Серпуховскому в намерениях привести Литву к православиюИзвестно по описи Посольского приказа 1626 г. (когда уже была тетратка ветха) [ОАПП1977]. Великому князю Ягайле Ольгердовичу женитися [...] у великого князя Дмитрея Ивановича на дочери, а великому князю Дмитрею Ивановичю дочь свою за него дати, а ему, великому князю Ягайлу, быти в их воле и креститься в православную веру и крестьянство свое объявити во все люди [...] И другая грамота великого князя Ягайла и братьи ево Скиригайла и Карибута, как они [...] целовали крест великому князю Дмитрею Ивановичю и брату ево князю Володимеру Ондреевичу и их детем, лета 6908 году. (к которому не растерял интерес и впоследствииЛитовский Ягайло имел матерью тверскую княжну Иулию (первой женой Ольгерда была княжна витебская), которой (как говорят) был крещен и от которой перенял, тягу к византийскому закону и искусству. Ставши королем польским, он заказал роспись по православному обряду нескольких церковных зданий в разных частях Польши. Наиболее ярким примером последнего служат фрески королевской часовни Св. Троицы в Люблине, завершенные в 1418 году — о чем свидетельствует надпись, сделанная кириллицей: Culture.pl [Электронный ресурс]—URL: https://culture.pl/ru/work/freski-v-chasovne-svyatoy-troicy-v-lyubline (год обращения: 2019). (При том, Ягайло осознанно направил Литву к католичеству и к Короне, и даже воевал за это со своим сводным братом Андреем, отстаивававшим для литовских и русских земель православие и неподчинение Польше, — но проигравшим.) ) и заключить союз с Москвой, развернулся в противоположном направлении?

Одни ссылаются на внешний фактор, неминуемо толкавший двух соседей к заключению долгосрочного союза. Соседи имели общих врагов: тевтонцев (позже шведов) на севере и татар (позже с турками) на юге [ЛитМет1Т1883 : Примечание]По тому же правилу через 95 лет возникнет союз крымского Менгли-Гирея и Ивана III, имевших общего врага — Большую Орду [+Крымцы]. После уничтожения Большой Орды и смертей старых хана и царя их потомки начнут воевать друг против друга. . Другие [Любав1914] добавляют, что присоединение Ягайлой Литвы к Польше помогло сохранить самою Литву, буквально рассыпавшуюся под воздействием внутренних распрей и раздоров князей. Получается, что разворот Ягайлы на Запад был продиктован хладнокровным учетом государственных интересов. Герберштейн же объясняет домогательство Ягайлой короны Королевства Польского и королевы Ядвиги его властолюбием, а среди посул полякам, чтобы они пошли ему навстречу, называет обещание принять христианскую веру вместе со своими братьями, а также княжествами Литовским и Самогитским.

Католическая вера в то время еще жестко увязывалась с Тевтонцами, считалась немецкой и вызывала сопротивление, в том числе в верхах:

Того же году великии кн(я)зь Ягаило Олгирдович литовьскыи ехалъ женитися в Угорьскую землюЯдвига, с которой по условиям Унии заключался брак, была дочерью венгерского короля. х королю, и тамо женися и крестися в немечьскую веру. И пришедъ оттоле изъ Угорьские земли въ свою вотчину в Литовьскую землю, и кр(е)сти Литву в немеческую же веру, половину своего города ВилныПо поводу половины Вильны у историков нет единого мнения.. А два литвина у него были болшие, а те кр(е)стишася въ кр(е)стьяньскую веру— Православную.. Он же хоте их кр(е)стити въ свою же веру, они же его не послушавше, король же Ягаило казни их многыми муками и см(е)рти веле предати.

Год 1386 [П.С.Р.Л.6].

Существовал и третий фактор, сделавший путь от Кревской Унии до Люблинской затянутым и извилистым. Знать Литовского княжества (прелаты, князья и бояре) сопротивлялась утере самостоятельности, из-за чего унии нарушались, разрывались (вплоть до вооруженного конфликта за владение западными Волынью и ПодолиейВ какой-то момент ослабления Литвы поляки заняли эти принадлежавшие ей области, объясняя свое право владения ими тем, что отбили их у турок. Литовцев такое объяснение не устроило, и они послали войска.), но заключались заново. Первое отступление было сделано уже через два года после Кревы: Великое княжество Литовское было восстановлено, а боярам, принявшим католическую веру, был гарантирован ряд прав, возвращавших им независимость от великого князяНапример, уже как король Польши, Ягайло освобождает таких бояр от повинностей и платежей литовскому князю..

Первый крупный военный успех союза случился в Великой войне 1409–1411 гг., когда попытка Литвы вернуть себе жомойтские землиВ Дневнике Тевтонского ордена о событиях, происходивших в Жомоти в 1409 году Орден ставил в вину Ягайле, что тот, будучи сам христианином (католиком) плохо управлял Литовскими и Русскими землями, оставив там на государственной службе много нехристиан; что он чересчур дружелюбно общался с Русским Скиргайлой, пролившим много христианской крови. Витовт же, большой чиновник у Ягайлы, по мнению Ордена лучше относился к Литовцам, Русским и неверным, чем к христианам; он объединился против христиан с Москвой, Великим Новгородом и Псковом, особенно сделав их опасными благодаря помощи Татар и Семогитов; на него обратил внимание сам Ливонский магистр, опасаясь за свой Орден и многие другие христианские страны [Вит1882 : S. 996]. запустила цепочку событий, увенчавшихся победной для союзных войск Грюнвальдской битвой. Ян Длугош [Длугош2007] не сообщает об участии в битве жомойтинов, но по другим источникам семь хоругвей (рот, примерно по 100 человек) были жмудскимиПо Длугошу литовцы, теснимые крестоносцами, бежали с поля боя, и положение спасли стойко державшиеся русские смоленские полки, в то время как литовские историки говорят о неправильно истолкованом обманном маневре отступления (заимствованном у татар, с которыми Ягайло был в союзе). Участвовали ли жомойтины (воевавшие более с немцами, чем, так сказать, на восточном фронте) в обманном отступлении, неясно. Лукавую тактику заманивания литовцы применяли и два столетия спустя при осаде Троицко-Сергиевогого монастыря в 1608–1610 гг. [Палицын1620] (но тогда спрятавшиеся в овраге войска противника осажденные углядели с колокольни монастыря и начаша бити в осадной колокол). . После Битвы Жомоть вошла в состав литовскую часть Великого княжества уже окончательноФактически, хотя формально только после еще одной войны 1422 г.. Оставаясь княжеством формально, по факту с 1419 г. земля была староством (возглавлялась старостой). Со вхождением Литвы в состав Речи Посполитой Жемойтское княжество было наделено правами воеводства.

В 1413 г. король Ягайло заключает с Витовтом (унаследовавшим после своего венценосного двоюродного брата великокняжеский стол) Городельскую унию, по которой после Витовта назначение великого князя Литве переходило к польскому королюЧто из самолюбия литовской знати позже будет временами нарушаться, но общего направления движения не отменит., и в княжестве вводилось польское административное делениеНесмотря на союзничество здесь, в Грюнвальдской битве и в других исторических событиях, двоюродные братья находились в сложных отношениях и не раз предавали друг друга. В рамках продолжения сравнения пары Гедимин — Иван Калита можно сопоставить пару Ягайло — Витовт с чуть более ранними их современниками Дмитрий Донской (Великий князь) — Владимир Серпуховской (князь удельный). Отношения между двумя последними разительно отличались от первых дружбой и взаимопомощью [=Серпухов]. . В Городле 47 семей литовских бояр были приняты в гербовое братство польской шляхты с предварительным условием принятия ими католичества; тем они открыли этот путь для последователейПаны и также бояре-шляхта наших выше названных земель дарениями, привилегиями и пожалованиями, нами им дарованными, данными, уделенными только кaтолики и подвластные Римской церкви и те, кому гербы пожалованы, обладают, владеют и пользуются так же, как паны и шляхта Польского королевства своими владеют и пользуются. Литовские бояре были своего рода древним литовским дворянством. Польское шляхетство запустило процесс понижения роли бояр, превратившихся через пару столетий в простых служащих, служков. . Для православных родов (русских и литовских) сейчас и далее это означало перекрещиваниеПримеров чрезвычайно много. Из русских бояр таким путем образовались известные магнатские литовские роды Чарторыйских, Тышкевичей, Ходкевичей, Сапег и другие. В: Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich zbratanych ze szlachtą polską w Horodle r. 1413. // Rocznik Towarzystwa Heraldycznego we Lwowie. — T. VIII. R. 1926 – 1927. — Kraków, 1928. — S. 133—143. приводится пример литовского боярского рода Саков, получивших шляхетский герб в Городле, и приводится изображение печати Андрюшки Саковича, которой был скреплен документ в 1431 г. На печати надпись по-русскии: печать андри сакову. Одновремено, [Весел1974] дает: Саков Павел Астафьевич, 1568 г., Ярославль.
Другая статья того же сборника, Luba-Radzimiński Z. Sprawa odrębnego pochodzenia Chodkiewiczów litewskich i białoruskich. // Rocznik Towarzystwa Heraldycznego we Lwowie. — T. VIII. R. 1926 – 1927. — Kraków, 1928. — S. 109—132., называет великой троицей литовско-русских роды Ходкевичей, Радзивиллов и Сапег. По поводу Ходкевичей и Сапег см. ниже. Радзивиллов часто ведут от Остия, сына Сирпутия. Последний был потомком другого Сирпутия, как полагают, братом князя Тройденя. Об обоих упоминает под 1279 годом Ипатьевская летопись [ПСРЛ2]. Про Тройденя, а значит и Сирпутия, легендарно — в Воскресенской летописи — сообщается, что их отцом был князь Вит, или Вид, бывший сыном Давида, внуком Ростислава Полоцкого. (Разумеется, это не запрещает легендарно вести род от языческого жреца, как это предлагают литовские источники.) . Среди 47 гербов, открывшихся литовцам, был Доленга. Позже, вследствие Люблинской унии большое количество литовских бояр получит шляхетские звания и фамилии, произведенные от имен владенийПопадается мнение, что все было сложнее, и при расположении в местечке (околице) нескольких именитых семейств они все могли получить одинаковую фамилию, не обязательно изначально составляя родню. Если так, надежнее говорить лишь о происхождении от одного названия общего места жительства. ; вотчина Przyałgowo даст фамилию всем Przyałgowskim (в разных написаниях, сложившихся в дальнейшем) Однако и вотчина, и фамилия могли возникнуть раньше, по итогам Городельской унии; в любом случае Уния открыла для этого будущего действия дорогу.

Истинно великим Княжество Литовское, начавшее свое формирование при Миндовге во второй половине XIII в., станет при Витовте, энергично расширявшего и сплачивавшего его пространства. До того в нем уже имелись земли Черной Руси вокруг Новгородка (сделанного Миндовгом местом своего постоянного пребывания), часть Жомоти; потом пространства ослабевшего Полоцкого и нескольких более мелких удельных княжеств (Витебск, Минск, Друцк, и так далее), Турово-Пинское Полесье, Берестейские земли, Подляшье. Витовт окончательно присоединил ЖомотьЖертвованную им до этого Тевтонцам, ожидая от них замирения и помощи в своих восточных походах — как оказалось, напрасно.. Позже наступила очередь завоевания или закрепления в составе Великого княжества украйных земель-аннексов Смоленских, Новгород Северских, Киевских, Волыни, Подолья. Почти самостоятельно присоединились верховские княжества по Оке, включая НовосильскоеВсе это привело к некоторой трудности понимания термина литовский. Этнически (условно) балтской Литвой надо было полагать Жомоть, Аукшайтию, Виленщину. Расширено под Литвой разумелась балтская Литва плюс ближнележащие к югу области бывших русских княжеств плюс Подляшье и Задвинье. А формально Литвой была вся необъятная территория Великого княжества с южными русскими областями. Историки XIX в. одно время использовали термин Русско-Литовское государство (по не относящимся к истории причинам не выжившую в XX-м веке) и придумали поясняющую формулировку: Победила не Литва, а ее название. Что-то подобное случится с Россией в XVIII веке, но с поправкой, что титульный этнос в России останется преобладающим, а титульный этнос в Великом Литовском княжестве был явным меньшинством.
На своем подъеме в XIV в. Литовское княжество станет еще более русским, чем в веке XIII. Русские порядки, учреждения, язык, вера не только оставлялись в приобретенных областях, но и переносились в изначальную Литву. . (Часть работы проделал еще Ольгерд, отвоевав какие-то княжества у татар, но когда в Орде преодолели междуусобицу, все равно приходилось за них выплачивать Орде дань.) Помогло сочетание военной силы, дипломатических действий, плюс грамотная расстановка наместников в русские княжества. После Витовта Литовское княжество будет только сокращаться.

В 1492 г. Александр Ягеллончик, чтобы получить у жемойтов согласие назваться Великим князем Литовским, Русским и Жомойтским, вынужден был предоставить им привилегию, где уравнял в правах Жемойтских бояр с Литовскими шляхтичами и жаловал им некоторые свободы [АЗР1846- : Том 1, с. 120]Привилей (жалованная грамота) выпущен в русском и латинском вариантах. По-русски, в частности, Александр обещает: децких только по реку Несвежу маем слати (аналогично в грамоте Витебскому наместнику нам на него децкого з Литвы не слати); старосту которого бы хотели мети, того им даем. То есть: децких не присылать через Невяжу (по которой проходила граница между Жомотью и Литвой) из Литвы, а старосты Жомойтских воеводств (и тивуны поветов) должны выбираться на местах, а не назначаться.
Слово детские является древним осколком от Русской Правды [Греков1940], пришедшей когда-то в Жомойтию. В XI — XII вв. детские были младшей частью княжеской дружины и использовались для исполнения низших обязанностей. (В комментариях к [Греков1947] приводится пример, где децкий брался у тиуна для осуществления взыскания по суду.) И. И. Яковкин [Яковкин1936] сообщает: княжеские слуги, выполнявшие распоряжения князя и наблюдавшие за выполнением их — например, привод обвиняемого в суд, производство имущественного взыскания. Любопытно, что еще одна категория младших членов дружины называлась отроками. Слово присутствует, в частности, в таком бытовом (⇾ из жизни народа, а не высших слоев) документе, как берестяная грамота из Новгорода, датированная приблизительно 1120–1140 гг.: Древнерусские берестяные грамоты : № 1120 [Электронный ресурс]—URL: http://gramoty.ru/birchbark/ (дата обращения: 02.2023). Расшифровывая эту (конкретную) грамоту, А. А. Зализняк без колебаний проставляет равенство отрок = судебный исполнитель. Шире, у Владимира Мономаха в отношении своей дружины: Куда бы вы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам причинять вред ни своим, ни чужим [ПЛДР1978 : Поучение]. При этом неясно, равноценны ли в дружине были отроки и детские (например, вроде общего названия для много-много более поздних молодых, в противовес старослужащим), но здесь их функции совпадают. Как видно, детские, попав в Жомойтию из Русской Правды, дожили в ней до XV в. (превратившись в sekwestratorów, секвестраторов = урядников по принудительному взыманию имущества), но в Литовском Статуте 1566 года их обязанности перешли к возным. В документах же Пскова и Новгорода в XIII–XV вв. им на смену начинают появляться приставы, а в Судебниках Московского государства с конца XV в. — судебные приставы.
Самоуправительное право не принимать детских через Невяжу от Литвы протянется по меньшей мере до XVI века. В 1554 г. на прозбы Жомойтской земли, поданные на Виленском сейме, великий князь Сигизмунд Август ответит, что нарушение прывилеев ваших никому не звык ломати и подтвердит от имени его королевской милости, что к ним водле давного обычаю децкие и увяжчые посыланы не будуть [РИБ : Т. 30, № 10]. . Сделанный когда-то Ягайлой выбор неотвратимо приводил к уравниванию Литвы с Короной, а Жомоти с матерью-Литвой. На простой люд земли Жомойтской (помимо знати) обратил внимание только Сигизмунд I Старый, бачучы великое утиснение и обтяжливость подданных наших от старост Жомойтских и от тивунов земли Жомойтское, которую они обтяжливость им чинили многоми и тяжкими роботами и непомерными подачки [...], утвердив в 1529 г. Уставную грамоту державцам и тиунам Державцы в ВКЛ в это время — великокняжеские наместники (или тиуны) в государственных владениях. В отличие от них, западноевропейские феодалы получали от сеньора владения (вместе с крестьянами) в обмен на службу. Польское dzierżawca означает арендатор, пользующийся имущественным правом на срок и за плату; раньше — временное владение. То есть, слово и функция, за ним скрывающаяся, пришли в это время уже из Польши, а не из Руси. Тиуны, по сути урядники; слово, вероятнее всего, пришло через Русскую Правду от варягов [+Германизмы]. Жомойтских королевских волостей (и, одновременно, обозначив таким вступлением проблемы Жомойтского общества) [АЗР1846- : Том 2, с. 199]. По этой грамоте длинный ряд волостей, включая Тельшевскую, переводился в королевское подчинение и начинал платить налоги в королевскую казну — по мнению короля, лишая местных чиновников возможностей для злоупотреблений. Законодательная деятельность в этом направлении развивалась и дальше; так, этапом стало принятие в 1557 г. Уставы на волоки, надолго определившей порядок землепользования в ВКЛУстава на волоки Государя его Милости у вовсем великом Княжестве Литовском, Устав о волоках, установил единую, уволочную (основанную на использовании волоков) систему землепользования [АктПам1846], [АЗР1846- : Том 3, с. 72]. В Жомоти осуществление волочной померы согласно Уставу выполнялось под управлением кальвинистов Миколая (Николая) Радзивилла Черного и Астафия (Евстахия, Остафия) Богдановича Воловича. Это тот самый Волович, который готовил прием бежавшего А. Курбского на литовской стороне.
Устав вводился не с целью выравнивания порядков, а с целью пополнить казну великого княжества, но выравниванию порядков способствовал; просто это происходило в данном случае не целенаправленно, а по ходу вещей. Правда, земельная реформа по-разному осуществлялась в русских волостях и собственно в Литве. , и напрямую поспособствовавшей возникновения Приалгова.

1569 год принес заключение Люблинской унии провозгласившей Речь Посполитую Википедия/2021. Речь Посполитая оказалась весьма необычным образованием — республикой, сложенной из королевства и Великого княжества. (Заявленный смысл, по-видимому, состоял в республике из/для шляхтичей [Булг1846-48].) . Формулировки этой Унии были даже свободнее для Литвы, чем в Кревской, однако именно она увела Княжество в историческое небытие. В результате Унии общественное устройство Литвы исторически быстро и окончательно перестроилось на польский лад, а самостоятельность и ее, и Жмудского княжества, стали носить чисто декоративный характерИ Литва, и Жомоть старались сохранять самостоятельность своих решений до конца. Документы дают много тому примеров, характерное представление о которых дает описанный случай на военном стане, собранном под Минском в 1520 году. Там рыцарство-шляхта решила дать серебщину (целевой сбор денег) на общекняжеские военные нужды со своих людей. Отказалась только Жомоть, выламываючи своими правы [Любав1914]. Люблинский сейм и оказался последним проявлением отстаивания литовской знатью собственных интересов. С литовской стороны (в отличие от польской) у готовившейся Унии имелись противники, среди которых Николай Юрьевич Радивил Рудой (Рыжий), Астафий Богданович Волович и несколько других высоких лиц. Сам сейм проходил со скандалом, литовские послы едва не уехали в знак протеста домой. Предметом спора было все то же разное понимание содержания заключаемого союза: польские послы желали видеть в нем включение Литовского княжества в состав Короны (и даже пошли ради этого на подтасовку текста), а литовские — равноправное содружество двух государственных образований. Затем Сигизмунд II Август обманным путем взял у всех литовцев присягу верности, после чего протестантам ничего не осталось, кроме как подписать Унию, и оправдываться былым незнанием настоящей воли короля [ЛитМет1Т1883]. Центростремительные силы, на которые поставил давний Ягайло, взяли верх над центробежными.
Тактически путем вмешательства того же Сигизмунда кое-какие интересы Литвы все-таки удалось отстоять. Было сохранено (а позже подтверждено по просьбе литовцев Сигизмундом III) Литовское право — Статут и русский (прежний) язык его публикования. . Еще в тексте Унии княжество представлено названием Литовское, Русское, Прусское, Мазовецкое, Жмойдское, Киевское, Волынское, Подлясское и Лифляндское (верховские к тому времени отойдут к Москве). После Люблина все т. н. русские волости княжества перейдут под польский контроль. Русские имена и фамилии и небольшое количество литовских почти исчезают из документов, дав дорогу польскимРадивилы (названные по имени Радвила, одного из литовских предков рода — от литовских rado = нашел и viltis = надежда, то есть, нашедший надежду; однако же у [Либер1988] radvilà найденыш, т. е., найдён) в литовском тексте Унии (составленном по-польски) писались польскими буквами Radziwÿl [ЛитМет1Т1883], в одном из документов 1494 г., составленном по-латыни, написано Nicolao Rodvilowicz (Николай Родвилович; там же). Остафий Волович в тексте Унии указан как Wolowicz. С начала XVII века надежно писалось ополяченно: Radziwiłł, Wołłowicz. В XVIII в. даже встречается написание Przyjałłgowski. . Уход русского языка еще растянется надолго: третья редакция Статута ВКЛ от 1588 г. опубликована в Вильне еще по-русскиПервый государственный язык Литовского княжества проник в него слишком прочно, а для большинства населения русский был (и останется) родным. Руководивший изданием Лев Сапега гордился тем, что у литовцев есть права списаные не обчим акым языком, але своим власным (обчий = чужой, польск. obcym) (по: [Перв1886-93 : Т. 3, Ч. 2]). , но все предрешено, и в 1614 г. Статут переводится на польский. В актовых документах русский задержится дольше и будет волевым решением заменен на польский только в самом конце XVII векаЧисто польским по документам окажется только XVIII век. Русский язык начнет возвращаться в Литву (столь же медленно) в XIX веке со вхождением Польши в Российскую Империю. .

Языковая и религиозная полонизация быстрее всего произойдет в среде литовско-русской знати. Через два-три поколения она перестанет отличаться от польской шляхты и будет считать себя полноценными полякамиДля некоторых путь от православия к католичеству под влиянием европейской Реформации ляжет через кальвинизм или лютеранство, однако это не поменяет исхода. Именно в это время укоренилось распространенное противопоставление: поляк — хозяин, пан; литовский или белорусский крестьянин — хам. Надо добавить: поляк — католик, белорус православный. . В издании середины XIX века беспристрастно отмечается (в манере своего времени и сообразно авторству и назначению материала) состояние общества, сложившееся уже двумя веками раньше:

Литовские дворяне, приняв язык и религию поляков, сделались совершенно поляками; притом, образовавшаяся впоследствии шляхта, и выпущенные на волю дворовые люди, дабы отличаться от простолюдинов, начали подражать дворянам и мало-помалу тоже переродились в поляков. [...] Литовский язык остался только у низшего класса народа, т. е. у мужиков.

[ВСтат1848- : Ков]

Добавить можно, что Литовская знать тогда имела как литовское, так и русское происхождение, и такой же состав имели простолюдины, а еще, что ополячивались литовские бояре не из подражания, а в погоне за равными с польской шляхтой правамиВот как воспринимал это явление из XIX века потомок православного рода Ф. Булгарин [Булг1846-48]: Почти вся Литва и лучшее Литовское шляхетство было православного греческого исповедания; но когда не только православных, но даже униатов отдалили от занятия всех важных мест в государстве, и стали приманивать в католическую веру знатную православную шляхту — пожалованием старост, ленных и амфитеутических имений, и когда в присутственные места, в школы и в дворянские дела вообще ввели польский язык, все литовское шляхетство мало-помалу перешло к католицизму. При Сигизмунде III и наша фамилия перешла в католическую веру, и получила несколько имений [...] . Процесс располячивания высшего сословия по-своему наметится примерно через два века после потери Польшей государственностиФ. Булгарин (там же): После присоединения Белоруссии к Империи, некоторые Польские вельможи, как-то: Князь Карл Радзивилл, Михаил Огинский и др., отреклись от своих имений, чтобы не присягать на верноподданство, а большую часть богатых Белорусских помещиков Государыня привлекла в Петербурге своими милостями, и посредством браков старалась укрепить соединение единоплеменников. Браки Русских с Польками, а Поляков с Русскими девицами были особенно покровительственны Государыней. Соллогуб (Граф), Князь Любомирский и Князь Ленинский женились на трех дочерях Л. А. Нарышкина. Граф Виельгорский женился на Графине Матюшкиной, дочери Графа Михаила Дмитриевича и Княжны Гагариной, бывшей фрейлины Императрицы Екатерины II. Дмитрий Львович Нарышкин женился на Княжне Марии Антоновне Четверинской, Граф Валериян Александрович Зубов на Потоцкой (бывшей потом в замужестве за Генерал-Адъютантом Уваровым), и кроме того множество генералов и высших чиновников и Польских помещиков (которых имен не упомню), вошли в кровные союзы с Русскими фамилиями.
Родителям предоставлено было на волю избирать вероисповедание для их детей, в той уверенности, что в третьем поколении дети от Русских отцов или матерей примут Православную Веру, что и исполнилось почти без исключений. Сын Графа Соллогуба был католик, а внук его, нынешний писатель, уже Православный, равно как и Князя Любомирские. .

Судьба Przyałgowskich должна была быть типовой. Если их перевели в шляхетское сословие ранее, то 1569 год мог означать лишь завершение полонизации написания, уточнение прав и обязанностейАкт, помещенный в сборнике [АВАК1897] под № 13 (один из нескольких такого рода), как раз относится к выдаче Сигизмундом I грамоты на шляхетские права литовскому боярину в промежутке между этими униями. После Люблинской унии нужда в подобных грамотах должна была отпасть. и доокатоличивание.

Возникшая в свое время боярско-шляхетская фамилия могла дать участников еще для Грюнвальдской битвы и Ливонских войн с Грозным, а позже для похода на Москву с осадой Троице-Сергиевого монастыря в 1608–1610 годах. Согласно Авраамию Палицыну [Палицын1620], под предводительством Петра Павловича СапегиЛьстивая грамота, предъявленная осажденным, и приведенная в сочинении Палицына, начиналась словами: От великого гетмана Петра Павловича Сапеги [...] да пана Александра Ивановича Лисовского во град Троецкой Сергиевъ монастырь воеводам, князю Григорию Борисовичю Долгорукому да Алексею Ивановичю Голохвастову [...] (но завершался текст жестоким ультиматумом). Аналогичное обращение к архимандриту монастыря Иасафу призывало подчиниться Дмитрию Ивановичу и Марине Юрьевне. находились гусары русские, прусские, жмудские и мазовецкиеБолее того, гусары в определенном смысле сделали возможной саму осаду [Зорин2012]. Когда войска Сапеги и Лисовского, двигаясь из Тушина на захват Троицкого монастыря, почти дошли до цели, у села Рахманцева, что близ Радонежа, произошло столкновение с войсками князя И. Шуйского, посланного вдогонку братом-царем Василием. Битва (с обоих сторон было примерно по 15 тысяч человек, хотя называются и в два раза большие численности) развивалась поначалу неудачно для поляков, клонясь к их проигрышу. По К. Буссову [Буссов1961], в какой-то момент ... Сапега дважды был отбит, и от этого у поляков затряслись длинные шпоры и душа ушла в пятки, но тому удалось добраться до хоругвей своих, которые стояли в резерве (это уже [Сапега2012]) и призвать на помощь две роты гусар и две пятигорцев (легкая конница литовских татар). В поле около Рахманова (нынешнее название Рахманцева) прозвучали (это снова Буссов) пышные, отважные и площадные слова. Отечество наше очень далеко отсюда. Почетнее умереть, как рыцарь, чем дать убить себя, как трусливую девку. Пусть каждый сделает во имя Божие все, что в его силах, я пойду первым, кому честь дорога, тот пойдет за мной. Смысл рыцарского высказывания о трусливой девке, произнесенного на подступах к Троицкому монастырю, потерялся за чередой прошедших веков. Но третий удар переломил ход битвы, позволив в конечном итоге Сапеге с Лисовским приступить к без малого полуторолетней осаде монастыря. . Сами же грозные в Смутное время литовские гетманы Ян Сапега и Ян Ходкевич были оба представители изначально русских родов — Сапега из смоленских бояр, Ходкевич из киевскихПо Сапеге можно сослаться на [Весел1974], где упоминается имя Сопец (Новгород, Псков) и напоминается: сопец — руль, кормило; сопель, сопло — дудка, свирель (— часто связанная со скоморошничанием: весь град взмятется и взбесится: бубны и сопели, и гудением струнным и всякими неподобными играми; 1505 г., Псков). Семен Сапега приехал в Вильну из Смоленска и стал писарем у короля Казимира, а его сын Иван уже дослужился до воеводы Подляшского. В эпитафии Яна Сапеги говорится: внучатый племянник Андрея, полоцкого воеводы [Сапега2012]. Относительно Ходкевичей обычно ссылаются (по примерам из: Luba-Radzimiński Z. Sprawa odrębnego ...) на имя Ходка, произведенное то ли от ходьбы, то ли от окончания цепочки Фёдор ⇾ Хвёдор ⇾ Ходар ⇾ Ходка(-о) (уменьшительно), возможно Ходько. (У последнего вывода имеется слабое место: цепочка начинается с имени Федор, а христианские имена во внутренних русских землях прочно вошли в обиход только в конце XVII века; возможно на западе было иначе.) Оба православные боярские рода выросли в литовское магнатское шляхетство уже в XV в. Так, сын киевского воеводы Александр Иванович Ходкевич, как следует из грамоты от 1514 г. [АВАК1865 : С. 17], возобновил деятельность (а не основал, как нередко пишут) Супрасльского православного монастыря (где будет найден знаменитый Супрасльский летописный список), несомненно будучи православным. (Там он уже вельможный пан.) В полемическом письме 1567 года гетману Григорию Александровичу Ходкевичу (двоюродному дяде Яна Кароля) боярин князь Иван Федорович Мстиславский пишет: вы Бояре Киевские небольшие [НовикXV1790]. (Получатель письма, между прочим, не только был православным, но и основал типографию в православном монастыре Заблудова Гродненского повета, куда за два года до этого приехали работать первопечатники Иван Федоров и Петр Мстиславец — из-за опричнины.)
Двоюродным братом Петра Павловича являлся Лев Сапега, бывший при Федоре Ивановиче и Борисе Годунове послом ВКЛ в Москве. В качестве королевского писаря при Батории был одним из трех создателей (в компании канцлера и подканцлера) Главного Трибунала ВКЛ и Статута 1588 г.; позже в документах Трибунала будет попадаться фамилия Przyałgowski [-Przyałgowscy]. Карьере Льва Сапеги способствовала смена веры: родившись в православной семье, он, подросши, принял по очереди кальвинизм, затем католичество. Он, однако, не был ревностным гонителем православия в Литве, и даже защищал его как мог. Он же деятельно возражал против Русского похода, важным участником которого был его кузен. (в довершение мать Яна Сапеги имела девичью фамилию Ходкевич). Предшественники обоих, осевши в Литве, не стали сопротивляться посулам польско-литовских уний, и ради обладания полновесными шляхетскими правами в начале XVI века перекрестились в католичество, вскоре после чего оба православные боярские рода преобразовались в литовское магнатское шляхетствоНекоторые из Сапежичей приняли католичество лишь к началу XVII в., после чего православных в общем роде не осталось совсем. Ополяченные русские боярские роды, конечно, не обязательно становились магнатскими, пусть и занимали видное положение. Несложно назвать много прочих. Например, род Огинских-Огиньских, наиболее знаменитый в России композитором, ведется от князя Глушонки, а тот от Смоленских рюриковичей (рюриковичей — как некоторые полагают), тянущихся от смоленского же князя Глазыни; и т. д. . (Противоположные случаи сохранения русскими боярами своего православия встречались нечасто; один из примеров — некоторые отрасли рода Гриневецких.) И Петр Павлович, и Ходкевич, воюя в России, несомненно должны были владеть русским в силу двух обстоятельств: истории своих предков и проживания в Литве. Литовскому же авантюристу пану Александру Ивановичу Лисовскому, совершавшему впечатляюще раздольные рейды вдоль и поперек русских земельСчитается в том числе, что один из отрядов Лисовского завел в Исуповское болото под Костромой Иван Сусанин. , довольно было лишь понимания русской речи, необходимой в Литве, но он не обязан был ею изъяснятьсяА изъяснялся ли — надо выяснять отдельно. В повести Изменник А. А. Бестужева-Марлинского он свободно разговаривает с русскими изменниками, правда автор не уточняет, на каком из двух языков.: его предки были родом из Польши и веру в прошлом радикально не менялиПредками Лисовского были шляхтичи средней руки из Лисева в Поморье. Отец его Ян (вместе со своими братьями) при Сигизмунде Августе вследствие Люблинской унии перебрался в Литву, основав литовский магнатский род (пик славы которого пришелся именно на Александра). В духе времени стал кальвинистом, а был ли кальвинистом его сын Александр, неизвестно. А. Палицын для всех богоборцев из числа поляков и литовцев использует слово лютори.
Что касается общения противоборствующих сторон, то знакомство с документами оставляет впечатление, что старопольский и старорусский языки того времени были гораздо ближе, чем это стало с их наследниками потом. Вообще, два этих языка вплоть до начала XX в. успешно обменивались элементами строя и словарного запаса между собой, несмотря извилистую историю отношений народов. .

В 1621 г. состоялся смотр дворянского ополчения ВКЛ. Согласно сохранившимся спискам [Реестр2015], в смотре принимали участие два представителя фамилии: один из Тельшевского повета, а другой (уже) из соседнего Ужвентского. Первый с братьями, второй с участниками (так сказать, с товарищи), оба пана поставили в ополчение по конному казаку (не гусару)Ополчение создавалось в Речи Посполитой по решению сейма в Варшаве в обстановке ожидания нападений турок на юге, шведов в Инфлянтах и растущей угрозы со стороны Москвы. Литва и Корона формировали ополчения по-отдельности. Литовское предназначалось в первую очередь для борьбы со шведами и с прицелом на последующую войну с вероломным (это уже привет из вступления к изданию Списков в 2015 году) Московским соседом. Хотя известно, что сохранившиеся списки смотра ополчения ВКЛ неполны, известно же, что создавалось это ополчение с трудом. Во-первых, (в отличие от Коронного ополчения, собиравшегося подо Львовом) имелись большая организационная неразбериха и рассогласованность по датам. Например, Волковысская шляхта двинулась поначалу на турецкий фронт, и только потом ее развернули на Литовский смотр и сообщили о предназначенности для шведов. Во-вторых, литовская шляхта вообще не рвалась воевать за отчизну, а жмудская в особенности. Польный гетман Литовский Кшиштоф Радзивилл (внук Миколая Юрьевича Радзивилла Рыжего, двоюродного брата Миколая Радзивилла Черного) риторически вопрошал в своем письме к Сигизмунду III (не так уж давно принимавшему в Смоленске Московское посольство с участием Филарета, отца Михаила Романова, с нижайшей просьбой поставить русским царем Сигизмундова сына Владислава): Если Жмудь, на которую затрачено несколько тысяч [!], поставила так мало людей, то чего ждать от других? (Тысяч чего, не уточняется.) Троцкая шляхта отказывалась идти на войну в одиночку, и ее послы известили Радзивилла, что пришлют для помощи всего лишь 40 гусар и 100 казаков, и то, с такими конями, что их и в повозку запрягают, и их же седлают для отправки отряда на задание. (В своем сетовании Радзивил использовал для обозначения отряда слово почт. Почт — это не простой военный отряд, а составленный из слуг одного богатого шляхтича или князя, и им возглавляемый. Получается, что не вполне боеспособные войска поставляла в том числе и богатая шляхта; что уж говорить об отлынивающей мелкой.) Вся Жомоть выставила меньше иных поветов: 80 гусар и сто плюс несколько десятков казаков (к моменту присоединения к Российской империи Жмудское княжество состояло из трех поветов: Россиенского, Тельшевского и Шавлинского). Длинный список поветов вообще не соизволил выставить войска. Радзивилл подытожил свои невеселые соображения королю замечанием, что в этих краях ни особой надежды, ни спасения ожидать не приходится [Реестр2015]. Литовцы не рвались не только на далекий турецкий фронт, но и близкий им шведский. . В недавней польско-русской войне 1609 – 1618 гг. такое ополчение собиралось Речью Посполитой специально для боевых действий на Смоленщине, Северщине и Черниговщине.

Русско-польская война 1632 – 1634 гг. за Смоленск не прокатится по Жмудским землям (но затронет восточные пределы княжества Литовского, в кототорых город будет тогда находиться), однако Литовские войска, а в их составе Жмудские, будут ее участникамиВ этой войне погибнет один из предков Д. Б. Мертваго [=Мертовщина], а имение Сарга казненного царем за провал военной кампании воеводы перейдет предку М. Н. Кречетникова [-Кречетников]. .

Русско-польская война 1654 – 1667 гг. также обойдет стороной Жмудское княжество, но Жмудские войска, рядом с Литовскими, примут в ней участие под руководством Михаила Казимира ПацаСтавшего в 1659 г. великим чашником Литовским, а после великим обозным — помимо должностей в коронной армии. При нем род Пацев достигнет в Литве своей вершины, отодвинув в тень во второй половине XVII в. Радзивиллов и Сапег.
Боярин князь И. А. Хованский пишет в записке князю Н. И. Одоевскому: ...Бога ради, берегитесь: идут на вас люди из Жмуди ... [Солов1851-79 : Т. 11, гл. 1] В переговорах А. Л. Нащокина по заключению перемирия, что проходили в деревне Андрусове, над рекою Городнею, между Смоленским и Мстиславским уездами, с литовской стороны участвовал жмудский староста Юрий Глебович [Солов1851-79 : Т. 11, гл. 3]. Жмудь занимала в войне союзническую, но относительно самостоятельную сторону: выставляла собственное войско, послужила несостоявшимся предметом торга о мире между Русью и Швецией: тому же Нащокину предлагалось посулить шведам Жмудь, однако тот от идеи отказался. . Начавшееся распространение фамилии в Виленский край, а, возможно, уже в Волынь и Подолье, даст повод ее представителям поучаствовать в этих событиях. В упомянутых местах на время войны наметится возврат к русским порядкамВиленский воевода князь Михаил Шаховской в отписке Алексею Михайловичу от 1658 г. сообщает о готовности виленских бурмистров, райцев и мещан из числа униатов послушать указу Великого Государя и перейти в православную веру. В: Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Том 4. 1645 – 1676. Санктпетербург : В Типографии II-го Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии, 1842. № 115.. .

К концу XVII в. литовская шляхта ничем, в том числе и по крови, не будет разниться с коронной польской. В 1697 г. в Варшаве проездом окажется стольник П. А. Толстой [Толст1992]. Он оставляет красочную зарисовку внимательного наблюдателя.

Для алекции— элекции, elekcii. Толстой прибыл в Варшаву в последний день апреля и пробыл там до 4 мая. 15 мая открывался элекционный сейм по выбору нового короля, и путешествующему Толстому повезло застать приготовления. Кшиштоф Завиша, с которым Толстой перед этим разминулся в Минске [=Минск], был маршалком на последовавшем в ноябре коронационном сейме, а пока принимал живое участие в борьбе партий.
По смерти Сигизмунда II Августа в 1572 г. династия Ягеллонов, когда-то начатая Ягайлой, пресеклась, и польская знать встала перед нелегкой необходимостью выбора новой схемы наследования. В результате остановились на правиле вольного выбора, viritim, когда король каждый раз избирался сам за себя. Процедура складывалась из следующих фаз: начало безкоролевья, совещательный сейм (конвокационный), избирательный (элекционный) и коронационный, закрывающий бескоролевье. Так, избранный майским сеймом 1697 г. претендент будет коронован на ноябрьском сейме того же года как Август II Сильный (перед коронационным сеймом Завиша будет послан среди представителей Литвы, встречавших нового короля в Тарновских горах для сопровождения в Краков; это будет время празднования, гулянок и пьянок вперемежку с забавами в виде стрельбы из лука). Хотя с первым так избранным королем приключился курьез (через год он сбежал домой во Францию), считается, что принятая схема viritim назначения королей была в состоянии оказаться приемлемой — но при наличии высокого уровня политической культуры и сознательности граждан, а этого шляхте часто не доставало. В XVII в. подчас при этом доходило до проявлений коррупции и закулисных интриг в кругах магнатов, переносивших на уровень государства свои собственные и семейные интересы. (Wolna elekcja w dawnej Rzeczypospolitej : procedura, przebieg, publicystyka. / Ziober, Aleksandra Red. — Wrocław ; Kalety : Wydawnictwo Piotr Kalinowski, 2014) чрез реку Вислу зделан был мост на судах, и по тому мосту стоял караул, для того что во время алекции между поляков бывают многие ссоры и бой, также и у литвы между собою, и у поляков с литвою бывают многие драки и смертное убивство; а болши на мосту дерутца за ссоры и за пьянство; и всегда у них между собою мало бывает согласия, в чем они много государства своего растеряли. Однако ж, когда напьютца пьяни, не тужат о том и не скорбят, хотя б и все згибли. А когда алекции в Аршаве не бывает, тогда и мост чрез реку Вислу не бывает жеАршавой в ту пору и позже часто называли Варшаву. У Гоголя в Мертвых душах: Местами в городке попадались почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного. Произношение запечатлелось в фамилии Аршавский (но есть и Варшавский).
Судя по последующему описанию, Толстой прибыл в Варшаву еще до возведения понтонного моста. . Посему можно разумети разум или пьяную глупость поляков, ибо на перевозах реки Вислы много погибает людей, и скота, и всяких ко употреблению человеческому вещей во время ветра и волнения той реки, понеже и паромов добрых для перевоза поляки не имеют. Также иные многие в том есть им трудности, когда во время крайних нужд всякие люди за зелным дыханием ветра и за великими водными волнами не могут тое реки переезжати и всяких потреб перевозити — и в том терпят великую невыгоду. А началники полские, то видя, за безделным своим гулянием мосту чрез тое реку под Варшавою не имеют для упокоения народу. А мню, для того любят перевозы, что, на тех перевозах съезжаяся, пьяные рубятца, не знают за што — и так души их, как мухи, погибают.

Жмудь была провинциею, не обладавшей перевозами, сравнимыми размахом с дарованными Вислою Варшаве, но, как видно, литовцы наведывались в резиденцию польских королей, и общий порядок жизни, надо думать, перенимали.

Внешне Жмудское княжество сохранит многие свои внешние атрибуты вплоть до начала XIX века. Последний король Речи Посполитой при избрании в 1764 г. будет именоваться королем Польским, и Великого Княжества Литовского, Русским, Прусским, Мазовецким, Жмудским, Киевским, Волынским, Подольским, Подляским, Инфлянским, Смоленским, Северским и ЧерниговскимПод Русью здесь подразумевается называемая поляками Червоная Русь, состоящая из Галиции и небольшой части Волыни. [AktyRP1768]. Но все это будет лишь свидетельством приверженности старому порядку вещей в отдаленном уголке Царства Польского. Жмудинская особенность сохранится лишь на местническом уровне в нижне-средних слоях общества и немного усилится в период роста национального самосознания в Восточной Европе с конца XIX в. и в первую половину XX в.Два примера бытовых местнических противопоставлений поляки — литовцы в Коронной Польше и жмудины — литовцы в Литве приводит в воспоминаниях Е. С. Сенкевич. Оба, надо полагать, отражают рост демократизации общественной жизни в Российской Империи, намеченный реформами Александра II. .

---

И. С. Тихонович— долго живший в Литве, хорошо знавший ее историю и проведший много времени в бывшем Виленском архиве документов Северо-Западной России. [Тихон2001] приводит польско-литовские написания околицы — Przyałgowo, и фамилии:

• PrzyałgowskiПример — автор книги: Ks. Win. Przyałgowski. Żywoty biskupów wileńskich. T. 1 — 3. Petersburg : Druk Jozafata Ohryzki ; Nakł. autora, 1860.

Сюда же следует добавить редкое:

• PrzełgowskiПроживал в городке Szyrwinty (рус. Ширвинты, лит. Širvintos) в 1871 г. [Malews2016].

Со временем возникают формы:

• Przyjałłgowski (гиперполонизм)
• Przyiałkowski[РодосПГ1832].
• PrzyiałgowskiОчень характерно для Тельшевского и Виленского краев в XVIII – начало XIX вв. [-Przyałgowscy].
• PrzejałgowskiРедкость [-Przyałgowscy].

Русско-жомойтской первоосновой, судя по документам, была фамилия Прыалговский [-Przyałgowscy], примерно через полвека после своего рождения выведенная на долгую дорогу ополячивания. При имеющемся разнообразии полонизированных форм (предъявленном Рымутом, но и другими источниками), основными следует признать следующие:

Русско- жомойтская основа		Польско- литовская основа
*Прыал[к]говский, *Прыалковский	⇾	Przyałgowski	⇾	Przyiałgowski	⇾	Przyjałgowski, Przyjałłgowski
		⇣		↓
		*Przyałkowski	⇢	Przyiałkowski	⇾	Przyjałkowski
						↓
						Przyjankowski	Полонизированные варианты

Фамилия, набранная слабым начертанием, домыслена из предпосылки, будто бы она существовала (но о чем в действительности не известно). Более старые формы тяготеют к левой стороне и к верху, а (с течением времени) полонизированные — к правой стороне и к низу. Верхняя строка старолитовская, средняя плюс нижняя польские.

К русско-жмудскому прототипу Прыалгово [АктРосс1891-09 : Вып. I, с. 138] — Прiалгово ближе всего литовские написания [МажейкиЭнц]. Основное (также приводится Тихоновичем):

• Prialgauskai (Prialgauskas, Prialgauskaite)

Варианты:

• Prielgauskas
• Prijalkauskas (sic!)

Название сохранившегося местечка пишется с середины XX в. по-литовски как Prialgava, Приалгава, однако Prielgauskas и русское название Пршелгов на старой карте XIX в. (наряду с Пршалгов; и то, и другое искаженное польское) дает основание прочитываться последнему по-литовски как Prielgava, т. е. Приелгава. Правила передачи географических названийИнструкция по передаче географических названий Литовской ССР. — Москва : ГУ геодезии и картографии при СМ СССР, 1971. предписывают русский перевод названия Prialgava как Приалгава, поясняя, что на стыке морфем i после согласной обозначает не смягчение, а гласный [i] (— иначе читалось бы как -ря-), и прибавляя, что pri- — приставкаМожно считать везением, что в небольшой (хотя и толковой) инструкции обнаружился пример ровно по этому названию..

Эти фамилия и название, следом за зафиксированными русскими изначальными формами, дают представление о допольском звучании, сохраненнном местным населением в течение нескольких веков. Тем не менее, полной определенности даже начальных форм нет, и литовские варианты это подчеркивают.

Всего на территории бывшей Речи Посполитой встречались и встречаются как полонизированные написания фамилии (чаще), так и литуанизированные (реже). J или i после y исходно быть не должно, а если имеется, говорит о том, что фамилия записывалась не литовским поляком, или же, что ее обладатель достаточно пожил в Короне и свыкся с полонизированным написанием. Коренной разницы между написаниями нет, и в общих рассуждениях о родстве их можно считать взаимозаменяемыми.

---

В Тельшевском уезде, в 27 верстах от уездного города имелась деревенька (застенок) Przyałgiszki [=Przyalgowo]. На картах XX в. ее не обнаружено. Название звучит как литуанизированный полонизм, и, казалось бы, заставляет думать о его вторичности по отношению к застенкам. Возможно, так и есть; [Любав1914] напоминает, что окончания -ишки в названиях волостей говорит не о панах этих волостей, а о родоначальниках. Приняв это во внимание, можно предположить, что Przyałgiszkach были основаны кем-то из уже состоявшихся Przyałgowskich, и превращены в родовое имение вслед за Przyałgowym, уже состоявшимся согласно [МажейкиЭнц]. По сути это то же самое, что более поздняя Przyjałkowszczyzna Красноставского повета, имение Пржиялковских, где несколько смущает окончание -giszki вместо -gowiszki.

Словарь В. Топорова [ПрЯС1975-90] приводит статьи, представляющие в этой связи интерес.

Современные литовские и латышский словари дают следующие формулировки:

• al̃kas жертвенная [святая] гора, место для жертвоприношений [Либер1988].
• ǽlks идол [Андр2002].
• alkà болотце, заболоченная местность, al̃kas 1. холм, заросший деревьями, 2. ист. место языческого поклонения, 3. ст.-лит. божок, истукан. Со сменой l > u̯ : aukà [= жертва божку, но со спорной этимологией]. С другим суффиксом: alkė небольшой лес, перелесок. Без ясной этимологии [Smocz2016].

Словарь [НПрЯС1998-06] одного из последователей В. Топорова приводит три представляющих здесь интерес слова:

ālkan [...] [Alkayne [...] + alkas, alka [...]] святилище.
alkūns [...] [Alkunis [...] ] локоть (— лит. alkūnė, латыш. elkonis).
prēi [...] [prei [...] ] при, к, у.

Использование предлога prei в образовании прусских топонимов подтверждает [Gerull1922 : S. 246].

В базе данных Кильского университета по расшифровке старшерунических надписей футарком на территории современных Норвегии и Дании Рунический проект [Электронный ресурс]—URL: http://www.runenprojekt.uni-kiel.de/ (год обращения: 2021). стеблю alh сопоставлены корни alh-/alg- и значение святилище, часовня. От готского alhs; древнеанглийское ealh, древнесаксонское alah. Присутствует на двух золотых брактеатах типа C, найденных в Ютландии, и датируемых периодом 450–540 гг. Расшифровка одинакова, следующий призыв: все праведные люди к дорогой богине, с пояснением исследователей: здесь alh — это святилище маленькой богини (= Фреи)Брактеаты хранятся в Национальном музее Дании под номерами MJy IK 110 и MJy IK 140 (Lindkær-brakteat и Over Hornbæk-brakteat 3). По первому преамбула-уточнение: (молитва за) тридцатый (день) ... [после смерти], по второму: fuþarkgw (= сигнал о следовании религиозного содержания) .... Общее замечание. В норвежском переводе использовано слово rettskafne (почтенный, добропорядочный) от rett, имеющего одним из значений: правильный, верный. В английском переводе использована идиома upright (прямой, честный). В немецком задействовано rechtschaffen (праведные, согласно закону), и при том rehtlīh на древневерхненемецком — справедливый, предписанный правилом (VIII век). По-русски правильнее бы сказать (идиоматически) прямой человек, но во множественном числе смысл ускользнет. В старорусском понимании простые люди, как в сохранившемся у поляков prosty или у чехов prostě — прямые, без искривлений.
На приведенной прорисовке (второго) брактеата изображены голова бога-принца (Бальдр?), конь Бальдра с защитными рогами (equus cornutus), знак солнца (остатки Константинова signum caeleste?) и кольцевая надпись, завершенная двумя головами хищных птиц: Digi20 [Электронный ресурс]—URL: https://digi20.digitale-sammlungen.de/de/fs1/start/static.html (дата обращения: 02.2023).
Невеликая, по эпосу, ростом Фрея (Фрейя; др.-исл. госпожа) — в скандинавской мифологии богиня плодородия, любви, красоты. Атрибутами Фреи обычно считают Брисингамен (яркое ожерелье) и соколиное оперение для свободных полетов: [МифС1990]; Википедия/2023.
О мотиве хищных птиц в скандинавской мифологии: Sigmund Oehrl. I am Eagle — Depictions of raptors and their meaning in the art of Late Iron Age and Viking Age Scandinavia (c. AD 400–1100)—URL: https://su.diva-portal.org/smash/search.jsf?dswid=-3147 (дата обращения: 02.2023); в числе прочего птицы использовались для охоты. Там же мимоходом проводится связь со знаком ранних Рюриковичей, изображавшим падающего сокола, и напоминается о пристрастии Рюриковичей к соколиной охоте. Наиболее раннюю ссылку на подобную охоту дает статья 37 Краткой Правды, написанная Ярославичами (Мудрого): А оже украдуть чюж пес, любо ястреб, любо сокол, то за обиду 3 гривны [Греков1940-]. (Речь идет о краже из перевеса, т. е. приспособления для ловли птиц; но для чего-то они ловились?) У Грекова же комментарий из XVIII–XIX века к этой статье: Понеже народы, которых мы в сравнение приводим [германские и скандинавские] имели великую охоту к ловлению как птиц, так и зверей, то не должно удивляться, что собаки и соколы имели свои места в их узаконениях; Так как охота была ... прибыльною отраслью промышленности, то поэтому похищение охотничьей собаки, ястреба и сокола, определяется столь же почти высокая пеня, как и за кражу домашнего скота. Тем не менее, заключение в: Sigmund Oehrl ... обязывает к менее зыбкому обоснованию. Надо бы явно оговорить, что норманнская теория Рюрика, да: научная, но: гипотеза — пусть и разделяемая значительным числом историков. Требуется разъяснение, как быть с изображением знака Рюриковичей в виде двузубца, а не трезубца — до Ярослава. Как быть с близостью этих символов со знаками Боспорского царства и Хазарского каганата? Иначе известный портрет любителя соколиной охоты Алексея Михайловича в виде кота захочется увязать с парой котов Фреи, тащивших ее повозку. .

Словарь готского языка [Goth1851] сообщает о значении Alhs = часовня, др.-сакс. alah др.-англ. ealh, alh; вспоминает о латыш. elks божок и лат. arx. Близкий сравнительный словарь индоевропейских языков August Flick. Vergleichendes wörterbuch der indogermanischen sprachen. 1. Band. — Göttingen : Vandenhoeck & Ruprecht's Verlag, 1874. (Третье стереотипное издание.) в статье alk = ark приводит готское alh-i-s и значение дать отпор, отомстить (— защищаемое место). Там же (ark arcere) alks, alksati защищаться, давать отпор; гот. alhi- святилище, часовня, др.-англ. ealh-stede маленькая комната, храм. Там же (ark fest machen) др.-англ. ealg-ian, alg-ian сторожить, защищать. В итоге, — защищаемое небольшое пространство или укрытие для священнодействия Готский словарь Кёблера [Köbler : got] дает для alhs alh-s часовню, рощу, с происхождением от герм. *alh- — охрана (— убежище?), дом, часовня, поселок; от индоевропейского *alek-, *h₂lek- — сохранять целым, отбиваться, защищать. Древнесаксонский словарь Кёблера [Köbler : as] дает для alah часовню, с той же этимологией, воспроизведенной и для древнеанглийского ealh (ea может в современном английском переходить в o, как ealda в old). .

Словарь [Slown1888] напоминает о речке Alge, впадающей в Куршский залив рядом с Неманом к западу от последнего. Карта [РККА1941 : № 34] уточняет, что речка Алге (твердое л) впадает в залив через протоку Каркельн в городишке Каркельн (по немецким данным Karkeln и Karkel). C 1946 г. поселение называется Мысовка. Речка течет в Прусской Литве в дельте Немана. Более того, Alge своим истоком почти дотягивается до Алгавишек, теряясь в одном из бесчисленных для этих мест каналов. Легко решить, что до прорытия каналов именно и дотягивалась, дав название поселению.

Немецкие источники прибавляют: название Alge может происходить от прусского alet — протока в болотистой местности — или индоевропейского olg- = болотный. По Геруллису [Gerull1922 : S. 8], algė = eine Sumpfpflanze, одно из болотных растений. Лат. alga морская трава, водоросль [Двор1976]; латыш. al̦̃g̒e водоросль [Андр2002]; нем. Alge морская водоросль [ПНРС1877]. Френкель [Frae1962-5 : Algà, al̃mės (el̃mės)] отсылает к рус. olьga топкое болото Даль: ОЛЬГА́, топкое болото. О́льга, топкое болото [СРНГ1965-]. (Замечание по ударению для родственного слова: русск. ольха́ диал. о́льха [ЭССЯ1974- : *olьxa].) Фасмер прибавляет: ср. фин. аlhо, род. п. аlhоn болото, низина; [...] распространение слова ограничено севером [...]. (Финско-русский словарь И. Вахроса и А. Щербакова 2007 г.: аlhо ложбина, низина.) . Лит. àlksna болото, лужа; латыш. al(u)ksna внезапно топкие болотистые места, особенно в лесу; латыш. aluȏgs источник, водная ямаПеревод с немецкого по [ПНРС1877]. . Al̃mės гнойная жидкость, сукровица [Либер1988]. Пару *el-, *ol- (быть влажным) Френкель обосновывает через норв. ulka, ølke приставшая мокрота, плесень Тут же ссылается на норв. ulka гноиться. Современные словари, включая большой норвежско-английский 1965 года, ulka + ølke не содержат. Для схожих значений приводятся другие слова. Исключением, а, возможно, объяснением, является Норвежско-русский словарь Аракина, где ulke диал. отрыгивать.
Чисто языковая связь с топонимией не такая опосредственная, как могло бы показаться. Речка Гноюшка встречалась в бассейне Нары [Смол1976]. Гнилушек в бассейне Оки имелось заметно больше. Гной, 1. Навоз [...]; Гнилье, Глина (одно из значений) [СРНГ1965-]. . Смочиньский разбирает тему литовской ольхи alnus [Smocz2016 : al̃ksnis] (аналоги латыш. àlksnis, èlksnis; др.-прус. abskande ольха), уточняя, что лит. àlksna место, поросшее ольхой, ольшина на болоте. Рейзек про ольху (чеш. ols̆e) говорит, что слово общеславянское от прасл. *elьcha/*olьcha, и.-е. *elis-, *alis- от *el- желтовато-коричневого, красноватого цвета коры [Rejz2001] Название черная ольха обязано цвету плодов. . Русский устный материал только подтверждает близость ольшанников к болотамТо есть, того, что воочию видно в том же Подмосковье.. Ольхи́, мелкий ольшанник по низким болотистым местам (поймам, балкам) [СРНГ1965-]; ольша́ник, лесное болото, заросшее ольхой, осиной; ольшня́к, мелколесье на низком болотистом месте, и так далее. Для ольхи подтверждается изменчивость или даже исчезновение первой гласной или добавление согласной: елха, елшаник, вольха, вольшняг и так далее Е. В. Сердюкова. История названия ольхи в русском языке [Электронный ресурс]—URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-nazvaniy-olhi-v-russkom-yazyke (дата обращения: 02.2024). . В Новосильском уезде План генерального межевания 1790 г. показывает деревню Алешня [ПГМ1790]. По [СРНГ1965-] алешье = олешье 1. То же, что олешник [...] 2. Болото, поросшее ольхой [...]. С языковой точки зрения эта связь дерева-кустарника со влагой уходит в индо-европейское прошлое У Покорного *el-, *ol- дают большое количество языковых веток с разными смыслами [Pokor1957-69 : 302—308]. Здесь интересны следующие.
1. *el-, *ol-, *el- корень для обозначения красного или коричневого цвета, используемый для именования животных и растений [в одних случаях] и белый, сверкающий для лебедей и морских птиц. *el- для растений дало названия ольхе, вязу, можжевельнику. Для ольхи, лат. alnus, прагерм. aliz/alis; балто-славянское *al(i)seina-; слав. *jelьcha, *olьcha (*elisā); рус. диал. ëlcha, elòcha, volьcha. Для вяза, лат. ulmus, исходное *elem-. В частности, рус. ìlim [— Илимовник, Ulmus camprestris, вяз листоватый [СРНГ1965-]]. Для можжевельника и других игольчатых исходное *el-eu-, *el-en-. В частности, лит. ẽglė ель от *ėlus; общеслав. *ĕlovьcь; рус. jàłovec и так далее [— Еловец = Ельник, и так далее [СРНГ1965-]]. Для зверей в названиях оленя и подобных видом. Общегерм. и общеслав. olk̑is привело к лосю (лат. alc̄es); в частности, рус. losь [цсл. лось [ЭССЯ1974- : *оlsь/*оlsъ]]. В частности, лит. èlnis, ст.-лит. ellenis олень; цсл. (j)elenь, рус. olènь и так далее [цсл. лебедь [ЭССЯ1974- : *оlbędь/*elbędь]].
3. *el- : *ol- быть заплесневелым, гнить (?). В частности, лат alga водоросль из *elgā; норв. диал. ulka плесневеть, гноиться, внушать отвращение; норв. диал. olga, elgja, alka.
8. *el-, *elē̆i-, *lē̆i- гнуть; *olī̆nā локоть.
Как видно, чередование e/o здесь считается индоевропейским, однако же проблема e/o-, в т.ч. в названиях ольхи, не сходит по-прежнему со страниц славистической литературы [ЭССЯ1974- : *olьxa] (2005 год). Русское а для ольхи, видимо, следует отнести к аканью, а добавочное в к паразитному, присущему западным славянам (в.-луж., н.-луж. wokno окно; блр. вострый [Черных1994 : окно, острый]). .

Alge не единичный гидроним: карта Литовской ССР показывает, что примерно посередине пути между Каунасом и Кедайняем в речку Скварблис, а через ее посредство в Невежис впадает речка АлгуписСчитается, что Невежис (рус. Невяжа, в переводе с литовского без раков, то есть, антоним Раковки [=СофВыселки]) разграничивает земли Жомоти и Литвы. Алгупис является (непрямым) левым притоком Невежиса, то есть течет по Жмудскую сторону. (она же Алкупис); обе формы названия отмечены в [ТопТруб1962] как ливские по происхождению. Литовское upė означает речушкуВ. Н. Топоров [ПрЯС1975-90] проводит параллель с древнепрусскими корнями ape (ручей, речушка) и apus (колодец), дающими гидронимические окончания -ap[p]e/-ep[p]e, а также, между прочим, обоснование названиям таких русских рек, как Вопь и Упа.. Ближе к берегу моря на литовской карте попадается деревня Alkupys, а севернее, на латвийской карте, около городка Барта в реку Бартуву (старую знакомую по Приалгаве, находящейся выше по течению, и несущую воды в старую Либаву далее) впадает речушка Elkupīte (по Топорову латышское Elkupis), но речка Ełkupis имеется и в Россиенском повете (польск.) [Россиен1874]. Наконец, в самом Прыалгове по современно воспроизведенным данным протекал ручей толи Prialgava, толи AlgavaAlgava upelis, т. е. могло быть Алгупис. Исходных документов литовская историография не приводит. .

В [ТопТруб1962] приводятся древнепрусский гидроним Algetos, а еще литовское Elkus, жмудское Елькас и ряд других прибалтийских топонимов по подобию со священной рощей или идолом. Реки Алка распространены в Средней и Южной Жемайтии, а также в Средней Литве [Покров1899]Эту фразу один-в-один повторяет [Vait2003].. Смущает только само наличие таких гидронимов, обыкновенно обнимающих совсем другие понятия, нежели священностьВ оправдание можно обратить внимание на незначительный размер речушек по сравнению с такими, как Неман или Невяжа. В то же время и с большим реками в Прибалтике не все очевидно: названию Неман есть финское объяснение.. Много указаний на литовские топонимы с названием Алка (включая поля, холмы, рощи) приводится в [Vait2003].

Alge (= р. Широкая) на карте РККА. [РККА1943]	Речка Алгупис на Топокарте Литовской ССР. [ТопоЛит1985]

Своего рода прусская и куршская тени сопровождают фамилию в ее возникновении (еще и родом из Giedawga в Самландии [-Przyałgowscy]).

---

По имеющимся слабо оформленным данными, основа фамилии путается где-то между лесом, болотом и языческим капищем. Догадка Топорова о семантической мотивировке *alka как изгиба оказывается здесь плодотворной и примиряет (хотя бы отчасти) эти референты. Понять это помогает более твердая почва хорошо изученных славянских языков из ближайшего родственного ряда. Можно вспомнить о таких словах, как луг, лука и лог, смысл которых переплелся так, что временами стал неразличим.

Для луга Черных предлагает праславянскоеОн использует термин общеславянское, который издатели его посмертного словаря отмечают устаревшим. *lǫgъНосовое o, переходящее в u., оговариваясь, что слово этимологически спорное, что следовало бы ожидать *lǫkъ, и выдвигая предположение о контаминации праславянских *lǫk- луки и *logъ лощины (для луки праславянское *lǫka). Цыганенко предлагает для луки *lęka = кривая, возводя *lęka и *lǫkъ к индоевропейскому *lenk гнуть, сгибать. Следы деления луга и луки сохранились до настоящего времени: например, в польских łąka луг, łęg пойма, łęk лука седла— и не только седла. Польская Ostrołęka (соответствует русским названиям Остролучье) имеет по другую сторону Нарева заливной луг, но все же, водимо, от луки. Ostrołęka известна более своих русских тезок. О ней упоминает Толстой в Войне и мире; в Великую Отечественнуй войну ее взятие отмечалось салютом в Москве. . Литовское lañkas дуга, laukas луг.

Лог = лоск как лощина (Срезневский) надежнее провозглашается производным от лежать (логово, ложе), восходящем к праславянскому *ležati и к индоевропейскому *legh-, а, раз так, этимологически к луке с лугом прямого отношения не имеющему. Но о логе — лоске раньше часто говорили не просто как о впадине, искривлени ровной местности, но о такой, по дну которой течет ручей, возможно что непостоянно.

Получается, что все три слова народно-этимологическим творчеством (Черных) славян оказались плотно увязанными.

Неосторожно делать языковые предположения, не будучи лингвистом, но если исходить из выдвинутого *lǫka (или *lęka, или *lǫkъ) + *logъ = *lǫgъ, то возникает ощущение, что пришедшие когда-то на центрально- и восточноевропейские равнины праславяне и прабалты принесли с собой хорошо знакомые инодевропейские понятия лежать и искривление. На новом месте они сталкивались с излучинами рек, почти неизбежно образующими здесь заливные луга, возможно поросшие кустарником. Луга имели для повседневного существования огромное значение и требовали языкового обозначения. Оно и вырабатывалось, пусть не всегда последовательно. В результате, (по крайней мере, до выявления новых данных) можно (этимологически искусственно) успешно связывать прусское *alg и с лугом, и с болотом, и с рощей. Обращает внимание, что ничто из трех перечисленных не составляет поля, используемого для жизненно необходимого выращивания хлеба.

Нельзя сбрасывать со счетов и *alka, способного справиться с затруднениями в объяснении некоторых обстоятельств в отличие от *alg. Место для отправления нехитрого языческого ритуала предоставляли рощи, а охотнее горки, не всегда различимые по прошествии веков. В работах исследователей прибалтийских народов встречается утверждение, что Alka, Alkas или Elkas — слова, использовавшиеся для обозначения священных лесов или гротов (в других случаях менее определенно — мест), где приносились жертвоприношения и куда был запрещен допуск невежд, то есть, христианНапример, М. Гимбутас [Гимб2004] оживляет (если так уместно выразиться) зарисовку перечислением приносившихся в священных местах жертв: то были самцы хряков и боровов, козлов, баранов, бычков и петухов (— список повторяет приведенный Стрыйковским); там же обезглавливались и предавались огню люди, надо полагать, враги. (Считалось, что не только; что в жертву литовским богам приносились увечные люди, не способные к работе и войне, и, собственно, плененные христиане-тевтонцы.) В священных местах запрещалось рубить лес, ловить рыбу, пахать землю (тут автор дословно повторяет формулировку Петра фон Дусбурга). Как следствие, они были дикими и тихими; отсюда еще один корень, использовавшийся для них в топонимке — это rom или ram со значением тихий.
Корни alk, elk (не уточняя, чьи по-литовски) автор связывает (так написано) с готским albs, древнеанглийским ealb и древнесаксонским alab, то есть, защищенный, неуязвимый. Не исключено, что здесь неточность. Готское albs у Кёблера и других авторов значит эльф, демон, а древнесаксонский alab вовсе отсутствует. В итоге просчитывается, что источник один: [пра]германское *alh-; то есть, ряд, приведенный М. Гимбутас следует интерпретировать так: германский корень перешел в готский, древнеанглийский, древнесаксонский ... и прусский языки — своих соседей. . Если здесь вернуться к литовской Алгупис (по М. Гимбутас Священная река), то по карте она берет начало из источника на склоне холма (из грота?) и далее долго пробивается через лес.

Болот, лесов, лугов, следов языческих капищ в долго остававшимися дикими местах восточной прибалтики имелось в избытке. Карты нижнего течения Русны, рядом с которой текла Alge, поражают количеством нарезанных к XX веку каналов. В начале Человека, который смеется (1869 г.) Гюго находит повод вспомнить о здешних местах, обронив фразу: ... а это немалый рост для волка даже в Литве. Примеры можно продолжать.

Народные поверья добавляют вопросу пестроты. Ф. В. Покровский [Покров1899] ссылается на деревню Алка на берегу речки Сруи близ Ольсяд (Тельшевский уезд)От района верховьев Днепра течет на восток и впадает в Вазузу речка Слуя.. На окраине имеется холм (с обычным жомойтским названием Алка-кална). По народному верованию, здесь, в языческие времена, литовцы приносили жертвы богам. По уверениям учителя-краеведа из Ольсяд, произносить надо Ауки, потому как название, будто, идет от аукать — приносить в жертву. В самом деле, aukà = жертва, жертвоприношение; aukãkalnis = священная гора [Либер1988]. В [Smocz2016 : aukà] приводится мнение, что aũka есть вариант al̃ka. Другой учитель и краевед, из Сувалкской губернии, упоминает об этой горе, как о месте, по преданию, бывшего города, и указывает вблизи его местность с именованием Лауме, — литовское божество — живущие по кустарникам девушки-шалуньиЛауме — балтская богиня поначалу родов и земли, потом ведьма (иногда прогнанная жена Перкунаса). У литовцев на нее возлагалась помощь в выполнении женских работ и поддержки связи с детьми, за что она своенравно бралась, и чаще своенравно же дело заваливала. Иногда ее связывают со славянской Рожаницей. Фантазии простолюдинов в отношении к ней не всегда были романтичными, и временами несли положенную долю натуралистичности, отчетливо предъявленнной братьями Гримм в Германии и А. Н. Афанасьевым в России. Приводятся свидетельства [Покров1899], как находимые в литовских курганах белемниты принимались местным населением за сосцы русалок Лауме. (Юрская глина с Astarte cordata и Belemnites Panderi поблизости Верхнего Шахлова: [=ВШахлово].)
Народное отношение к Лауме неотчетливое. Ее связывают с землей, растительностью, вредоносностью, колдовством. Но по лытышским поверьям она доброжелательна к людям [МифС1990]. В любом случае, ради нее явно не собирались устраивать капище, а вот прописать ее в роще или даже в кустарнике вполне могли; получалось урочище, на которое было возможно ссылаться в описаниях. . Тут смешалось все: река, холм, святость, жертвоприношения, подозрение на войны со скандинавами — недостает только лингвистической проверки.

---

По мнению [Gerull1922 : S. 234, 252]: лит. alkà + лтш. èlks — идол, истукан; старо-лит. elkas — святая роща, heiliger Hain. В письме Витовта Сигизмунду на латинском он употребляет то же слово hayn, единственный раз во всей переписке [Вит1882 : С. 467], безотносительно к области культа (то есть, в смысле русском — Даль, — польском, сербско-хорватском — гâj [Толст2000], и так далее), и уточняя, что оно простонародное. Это означает, что слово гай = роща было у жемоти или русским, или принятым у германцев. Фасмер: Лит. gõjus заимств. из слав.; у Брюкнера: gojas gojus hain жемайтское — из белорусского haj польского gaj (старолитовское ełkas) [Brue1877] (т. е., по-немецки роща, бел. и пол. гай; и путь в литовской, по Брюкнеру, из белорусского или польского). Фасмер же связывает гай со словом гоить — ухаживать, охранять. Но Hain означает маленький лесок (Wald); слово представлено в германских языках и сводится к более ранним значениям типа огороженное (живой изгородью) место DWDS : Hain [Электронный ресурс]—URL: https://www.dwds.de/wb/Hain. При этом Ягайло, став польским королем и решив побороться с Литовским язычеством, повелел вырубить рощи в лесах, почитавшиеся священными, и сломать в них ограды [Длугош2007]. . Heiliger Hain — устойчивое выражение. Польское święty gaj (святая роща) — место, посвященное божествам, духам предков или силам природы.

Выражение из документа 1573 или 1575 года соединяет одно с другим: поле под олком, гаем березовым, хотя второе уточнением, или отождествлением первого — неясно [Vait2003]. Поясняет Брюкнер, приводя, сверх того, другие уточнения: у литвина (= литовца) alkas означало gaj święty. Сегодня alkas это только название урочищ; у латышей elkas еще означает идола, что пошло из языка библейского [Brue1904]. В словаре Либериса 1988 г. слово gojas отсутствует. Это косвенно подтверждает славянское заимствование; простонародное, по меньшей мере со времен Витовтовых, а значит из русского. Нейтральное в отношении к культу, слово гай отчасти стало замещать более конкретную олку. Вопрос, было ли в немецком мире выражение, примерно как heilige Alhs, неясен.

Относительно переходов alh ⇾ alk и alh ⇾ alg может помочь наблюдение Брюкнера, сделанное при анализе славянских заимствований в литовском языке [Brue1877]. Он заметил, что ch переходит в k, а h переходит в gПохожее утверждение у епископа Барановского [Баран1898]: В литовской фонетике не имеется вовсе придыхательных согласных: f = ph, bh; ch = kh, gh; звуки эти в литовском языке переменились: [...] kh в kj, gh в gj, и т. п.; j у автора отмечает смягчение. Вторая часть утверждения к нашему случаю врядли применима, потому что далее в слове твердая гласная a или o, однако, возможно, она отвечает за смягчение предшествующей л: Прiальгово и Алька (но и: Алкаи) у Спрогиса [Спрогис1888]. Далее, у Барановского: В словах присвоенных в недавнее время, из других языков согласный придыхательный ch переменился в k, напр. krienas, хрен; kytras, хитрый [...]; h же не произносится вовсе, напр. Alena, Helena [...]. Утверждение несколько отличается от принадлежащего Брюкнеру, но здесь важна тенденция. . Если принять, что заимствование было старым, устным и непрямым, то в одних случаях оно могло приводить к k, а в других — к gСтраница 36: Беззвучный гуттуральный спирант ch литовскому и латышскому [...] совершенно чужд. В то время, как старейшие письменные памятники и вся жемайтская литература сохраняет заимствованное ch, в устной речи и в прусской письменной оно будет передаваться гуттуральными слабыми k, в то время как звонкие гуттуральные спирантные h будут представляться гуттуральными средними g. (Под жемайтской литературой, надо полагать, подразумевались опыты издания христианской литературы на балтских наречиях для простого народа в период Реформации, а так же опыты выпуска светской литературы на Жемайтском наречии в середине XIX века. В последнее время в изданиях русской Литвы преобладают особенности [...] жмуйдского наречия, потому что жмуйдины, до 1865 года, менее прочих литовцев поддавались стремлению усвоить в частной жизни язык польский. [Баран1898]. Всего Барановский выделяет в Ковенской губернии 11 говоров.) Брюкнер также замечает, что в польских словах, заимствованных из немецкого, ch переходит в k. Вообще же, фонемы /h/, /k/ и /g/ близки не только здесь, но и, например, в алтайских языках. Здесь же их близость в термине сама по себе составляет довод в пользу заимствования. .

---

Разглядеть обобщенно языковую картину позволяет материал Покорного [Pokor1957-69 : 32] к двум индоевропейским корням.

При этом лат. arca, arceo и arx одного корня [Двор1976]:

• arca ящик, сундук, ларь, шкатулка, ларец; гроб; тюремная камера, темница.
• arceo запирать, заключать (во что-л.), содержать; ставить преграду, класть предел, сдерживать, препятствовать; гнать прочь; охранять, оберегать.
• arx укрепленный замок, крепость, цитадель, акрополь, кремль; оплот, твердыня; небесная твердь; высота, вершина, гора или холм; убежище, прибежище, защита.
• (Иное) arcus лук; радуга; свод; дуга, излучинаПольское alkierz уст. чулан; каморка; архит. эркер [БПРС2001], по смыслу, казалось бы, связанное с arca, к этому корню прямое отношение наврядли имеет. Брюкнер производит alkierz от чеш. arkerz < нем. Erker < старофранц. arquiere место для лучников (вынесенное из здания) < лат. arcus. В славянском же простонародье от двойного r стремятся избавиться путем либо отказа от одного, либо заменой на l (ярмонка, лыцарь) [Brue1927] (лингв. диссимиляция, расподобление). .

База данных проекта Вавилонская башня предлагает соответствующие праиндоевропейские корни Indo-European etymology: *alk-, *arke- [Электронный ресурс]—URL: https://starlingdb.org/, https://starlingdb.org/ (дата обращения: 12.2023). .

• Для *aleq-: *alk- капище, священная роща; идол(ы); прабалтийский *al̃k-a-, *al̃k-ā̂ капище, роща, идол; прагерманский *alx-s часовня.
• Для *areq-: *arke- хранить, запирать, защищать; прабалтийский *rak-t-a- ключ.

---

Несмотря на то, что рощи и болота (как и лесные чащи и прочие урочища) использовались жомотью для размещения святилищ, корень alk/elk/олк, использовавшийся для называния мест поклонения, по-видимому, пришел в эти места из германских языков через пруссов, куршей (куронов [SRP1]), или скандинавов. Притом, боги и объекты поклонения у скандинавских и балтийских язычников были разные; Фреи у балтов не былоУмозрительно балтийское alk/elk могло развиться из индоевропейского *aleq- самостоятельно. Но подобных корней не замечено ни у западных, ни у восточных славян, а боги у славян и балтов чрезвычайно близки. Получается, или славяне забыли исконное название святилищ, или балты приобрели его у германских племен и поселили в них своих богов. О скандинавским влиянии на балтов в IX в. постоянно намекают польские источники XIX века. Например, говорится об изменениях, вызванных у них скандинавами в религиозных представлениях; о том, что те научили их строить тут и там мощные деревянные укрепления [Balin1846]. Там же приводится наблюдение, что целый ряд имен, стоявших у начал будущей жмудской шляхты (Эймунд, Эйсмонт, Довмунд и т. д.) напоминает [о скандинавских] пришельцах (а ряд других — Ягайло, Сонгайло, Радивил и т. д. — о готах). Бушиньский [Россиен1874]: в земли Россиенского повета еще в XI веке вторглись [...] скандинавы, искавшие завоеваний и господства в приморье. Помимо этого, в III в. на южных границах прибалтских племен (до Прегеля) побывали готы, оставившие, как полагают, следы в будущих литовском и латышском языках: Ф. Браун. Разыскания в области гото-славянских отношений. Готы и их соседи до V века. Первый период: Готы на Висле. — Санктпетербург : типография Императорской Академии наук, 1899. (как и в русском, с хрестоматийными хлебом, chljeb = Hlaifs и хижиной, chüiźa = Hus [Goth1851]). Готы имели более развитую культуру, чем литовцы, а, значит, могли служить дарителями не только лексики, но и обычаев. Нельзя забывать и о том, что прусские племена выступали отправителями янтаря в Римскую империю еще с I века н. э., в связи с чем долго и тесно общались с германцами. Готский король Теодорих Великий получил в своей столице Равенне некий янтарный дар от жителей Самбии и передал с их посланцем ответные дары и благодарственное письмо (по: В. И. Кулаков. Видевут, Брутен и прусская археология начала эпохи Меровингов. [Электронный ресурс]—URL: https://cyberleninka.ru/article, дата обращения: 04.2023). .

П. Брянцев находит объяснение в сношениях со скандинавами, применяя следующие рассуждения [Брянц1889 : С. 76 и далее]. Он различает в выселениях норманов в чужие страны два периода: от половины VIII до половины IX ст. и от конца IX до начала XI ст.. Первый — пиратский, разбойнический, второй — период мирного и спокойного выселения. Далее, если в оба периода они являлись в Англию, Францию, Италию и даже на отдаленный север, то неужели они могли оставить страну литовцев без внимания, когда она лежала у них, так сказать, перед глазами? В первый период норманы явились в Прибалтику с целью грабежа и разбоя, во второй — как мирные переселенцы. Итого, тезисно: a) первые пришли в литовские дебри скандинавы; b) сначала скандинавы являлись сюда как разбойники и грабители, а потом мирные переселенцы; c) скандинавы второй категории были реформаторами древней литовской религии, и d) наконец, они были, как и потомство их, предводителями литовских дружин, а в последствии и великими князьями Литовского государства.Чуть более развернуто. Ко второму периоду относятся литовские народные предания о Брутене, Вайдевуте, Немоне. Эти пришельцы принадлежали к той части норманов, которые, спасая свою религию языческую, бежали из Скандинавии в разные страны. По прибытии к литовцам они не могли предложить им своих богов (Одина и пр.), иначе бы вооружили местное население против себя. Поэтому они воспользовались уже готовыми литовскими божествами, чтобы именем их повелевать литовцами, но стали реформаторами литовской религии. По литовским преданиям Брутен и Вайдевут (пусть [...] имена вымышленные, что очень может быть) заповедают литовцам поклоняться трем богам: Перкуну, Поклусу и Потримпосу; привозят истуканов из Скандинавии; устанавливают правила избрания Криве-Кривейто.
Периодизацию расселения норманов Брянцев подкрепляет ссылкой на скандинавские саги, где говорится, в частности: 1) в VIII в. в конуг из Швеции Ивар Видфаме [Видфамне, Ivar Vidfamne] завоевывает с дружиной южные берега Балтийского моря; 2) его внук Горальд Златозубый [Харальд Боезуб, Haraldr Hilditönn ?] покоряет восточные берега; 3) сын Горальда Сингур Ринги [Сигурд Кольцо, Sigurðr Hringr ?] очень дружил с куронами и эстами, которые часто помогали ему в битвах. .

Немецкий хронист XI в. оставил следующие замечания об идолопоклонстве близких литовцам пруссов в эпоху средневековьяНи в это время, ни многим позже, у балтов не было собственной письменности, а имелись только обычаи и устные предания. Русские летописи тему язычества обычно не раскрывали, в то время как немецкие орденские хроники, отражая жесткую миссионерскую деятельность в этих местах, оставили добросовестные описания бытовавших нравов. Латиняне навязчиво ставили задачей обратить в свою веру балтских язычников, а русские князья заботились только о сборе дани. Иногда хронисты оказывались более пристрастны, чем это необходимо для объективных наблюдений. Немецкие хроники касаются обычаев в первую очередь завоеванных рыцарями Пруссии, Ливонии и Куронии, а Литвы и Жомоти постольку-поскольку. (В соответствии с духом времени, по крайней мере в 1920-х годах немцы называли своих предков, появившихся в Пруссии в средние века, колонистами [Gerull1922 : S. 212].) Письменным описанием обычаев этих мест займутся зашедшие сюда позже поляки, проводившие не менее жесткую миссионерскую деятельность. :

Многое можно было бы еще сказать об этом народе, достойном похвалы за свои нравы, если бы ко всему он признавал еще единую Христову веру, проповедников которой они преследуют бесчеловечно. Это у них увенчан мученическим венцом знаменитый богемский епископ Адальберт. Хотя в остальном у них все одинаково с нами, но, наверно, и сегодня еще они запрещают нам подходить к их священным рощам и источникам, ибо считают, что те становятся нечистыми от [одного только] приближения христиан.

Адам Бременский [Slavor2011 : v.Bremen]Адам добавляет, что они, затерянные в непроходимых болотах, не желают терпеть над собой никакого господина. Вспоминается Ледовое побоище 1242 года, где рыцари Ливонского ордена были разбиты Александром Невским на льду. Надо думать, болота сами по себе являлись неплохой защитой Жомоти от рыцарей.

Без малого два столетия спустя ему вторит хронист Тевтонского ордена:

[...] поскольку они не знали Бога, то случилось, что в заблуждении своем они всю природу почитали вместо Бога, а именно солнце, луну и звезды, гром, птиц, также четвероногих, вплоть до жабы. Были у них также священные леса, поля и реки, так что они не смели в них рубить деревья, или пахать, или ловить рыбу. [...] После победы они приносили жертву своим богам и от всего того, что досталось им победой [...] Ныне же литвины и прочие язычники этих мест сжигают упомянутую жертву в каком-то священном месте согласно их обряду, но прежде чем сжечь коней, их загоняют настолько, что они едва могут стоять на ногах.

Петр Дусбургский [SRP1 : v.Dusburg]

Ритуальными жертвами становились не только животные. Примерно тогда же: Этим богам они посвятили кровь быка // И принесли им в жертву одного пленника. [ВостЛит : Виганд]Спустя столетия Виганду вторит М. Гимбутас [Гимб2004]: В священном месте (Alkas) [...] путем обезглавливания и кремации балтийские язычники приносили в жертву богам своих врагов. . Пастор из Ревеля прокидывает связь от средневековья к современной ему второй половине XVI века. Здесь он сообщает о Ливонии, имеющей с Литвой в отношении язычества более общего, чем отличного:

[...] до водворения [...] христианской веры ливонские язычники предавались мерзкому идолопоклонству, обожая солнце, луну и звезды, а также змейСтрыйковский [Stryj1846]: С левой же стороны стоял другой болван из меди, в виде свитого ужа, которого звали Патримпос, то есть родня богам [...], которого почитали так, что каждый жмудин, литвин и прусак держал в доме ужа или гадюку, которую кормил молоком. По польским данным, обобщенно у славян wąż водный гад, żmija ползает по земле. Гад водный не обязательно змея и м. б. болотным: веретеница (медяница — болван из меди; лит. varine gyvate, медяная змея), угорь, уж; змея же от слова земля. Определеннее wąż — уж [Synon1885], żmija гадюка. Wąż — один из гербов, открытых литовским боярам Городельской унией. С другой стороны, формулировка wąża albo żmija повторяет фразу viperas et serpentis у Длугоша, трудами которого пользовался Стрыйковский. В русском переводе Длугоша [Длугош2007] сказано (без пояснений) раз ужей и гадов, второй в змеях и ужах. (Длугош уточняет, что эти аспиды и змеи были ничем иным, как домашними богами литовцев. Он же связывает этих пресмыкающихся с Эскулаповым ужом.) Современные толкования дают viper = asp (аспид) = гадюка, serpens = змей вообще. А. Чудинов [Чудин1894]: Аспид (греч. aspis). 1) Ядовитейшая из змей. [...]. Или надо развернуть литовские и латышские народные сказания в сторону гадюк, или признать неточность Длугоша, а за ним Стрыйковского.
У Стрыйковского далее: А тот прусский город Ромове, где были эти их болваны и этот жрец Кривейто, польский король Болеслав Храбрый сжег и разрушил в 1017 году [...] Ниже, однако, Стрыйковский пишет об отдельно Литовском и Жмудском боге Земеннике (опять от слова земля), которого почитали за то, что он прятал и кормил молоком ужей. и других животных. Также они считали святыней многие рощи, из которых не смели вырубить ни одного дерева, и они находились в таком заблуждении, будто тот, кто срубит дерево или куст в мнимой святыне, должен немедленно погибнуть и умереть. Такое суеверие и пустое заблуждение осталось еще и поныне во многих местах, где не проповедуется слово Божие.

Балтазар Руссов [Приб1876-83 : Т. 2]Там же: Эта страна была вполне варварской и языческой, до покорения и обращения этой страны немцами в христианство жители ее не имели понятия о городах, местечках, замках, церквах или обителях: немцы все это построили и учредили.

Другие авторы и литовские народные традиции XXI в. только подтверждают подобноеДалее фон Дусбург пишет о главном боге пруссов Криве (как о живущем): После победы они приносили жертву своим богам и от всего того, что досталось им победой, третью часть подносили упомянутому Криве, который это сжигал. Длугош: ... литовцы благодаря множеству лесов и рощ имели особые леса, в которых каждое селение и каждый дом и семья располагали особыми кострищами для сожжения по обычаю тел покойников. При этом к сжигаемому человеческому телу присоединяли наиболее ценных животных и вещи: коня, быка, корову, седло, оружие, пояс, ожерелье, кольцо, и все это сжигали вместе с трупом ... [Длугош2007]. Стрыйковский сообщает, что Криве Кривейто служило общим названием для языческих жрецов, вступавших в должность под раскидистым дубом [Stryj1846]. (Он же, ссылаясь на фон Дусбурга, пишет, что жрец Криве был почитаем не только в Пруссии и Литве, но и в Латвии и среди других народов Латгальских, Ятвяжских и в Жмоди.) В современном литовском: krìvis истор. (литовский) (sic!) языческий жрец; kriváitis = krìvis [Либер1988]. Так же: krivū̃lė (этногр.) кривая палка сельского старосты; сельский сход. Такой кривулей по Петру Дусбугскому владел прусский Криве, а обычай посылать искривленную палку с целью уведомления о каком-либо общественном событии был распространен в Польше, Западной и Восточной Пруссии, Литве, Латвии, Швеции, Норвегии, Дании, Германии, Шотландии и у ряда тюркских племен [SRP1 : v.Dusburg, комментарий].
Вплоть до XVIII в. в Жмуди сохранялся обычай пить пиво, приготовленное из собранного в складчину зерна. По одному из сохранившихся сведений пиво пили во время колдовского обряда у жертвенника на местцу, называемом Олках (sic!), над речкою Явкгилою, кгде се люди добрые сходят: Jablonskis K. Apie XVI amžiaus ūkininkų alaus apeigas // Jablоnskis K. Lietuvių kultūra ir jos veikėjai. Vilnius : Leidykla Mintis, 1973. P. 366—370. (Явгила течет по Жмуди-Жемайтии и впадает в Смилгу, та в Невяжу.) Языческий пивной праздник в конце октября подтверждает и уточняет подробностям Стрыйковский [Stryj1846 : Т. 1]. Брюкнер [Brue1904]: В начале октября сходились до алков, освященных гаев, с женами, детьми, челядью и в течение трех дней жгли и забивали приносимых в жертву богам волов, козлов и других животных, после чего бурно пировали; женщины пили вместе с ними.
В 2000-х годах в Паланге, в парке на склонах горы с бывшим капищем на вершине, находятся на расстоянии сотни метров памятники: весталке Бируте, поддерживавшей здесь когда-то священный огонь; Эгле, королеве ужей; Христу (Туризм и путешествия: Литва [Электронный ресурс]—URL: https://guide.travel.ru/lithuania/, дата обращения: 05.2023). Аналогией послужила бы установка памятника Василисе Прекрасной около православного собора. . В целом, за исключением местного колорита в отношении к земноводным, языческие культовые нравы балтов не были непривычны Европе. Необычно то, что все это совершалось спустя века после обретения остальной Европой христианства в период становления в этих местах феодализма О священных рощах германцев пишет Тацит и другие авторы: богам посвящают дубравы и рощи и нарекают их именами богов; и эти святилища отмечены только их благочестием [Тац1969]. То же у славян: Кирилл Туровский отмечал в XII в. последствия принятия христианства тем, что уже бо не нарекутся богом стихия, ни солнце, ни огнь, ни источницы, ни древеса [Рыбак1987]. Точно так же в славянском язычестве приносили в жертву животных. Б. Рыбаков напоминает, что на мрачный образ обряда жертвоприношения козла в сказке про Аленушку и братца Иванушку обратил внимание В. Я. Пропп: Огни горят горючие, // Котлы кипят кипучие, // Хотят меня зарезати ... Красные или Лысые горки служили местом заведения капищ; и призвал Игорь послов, и пришел на холм, где стоял Перун (ПВЛ), и так далее. .

Археолог В. Вайткявичус систематизировал [Vait2003] данные о 279 священных природных памятниках: преимущественно в границах Литовской республики плюс частично Латвийской и в Калининградской областиТо есть, в пространстве восточной Пруссии, старой Литвы, Курляндии., игравших роль мест языческих приношений для балтских племен. Это горы, поля, рощи, отдельные деревья, камни, водоемы, овраги, пещеры. В собственных названиях около двухсот из них имеется корень alk/elk/олк. Культ таких мест держался в этих краях необычно долго: считается, что последнее из них утеряло свое прямое предназначение только в 1613 году. Многие, находившиеся в укромных местах, получали вторую жизнь с закреплением христианства, когда возле них были возведены часовни. В этом нет необычного: не один ритуальный языческий камень в русских землях был со временем переоформлен в место почитания для христиан, только на Руси это произошло раньшеУместно и показательно процитировать краеведа Н. Иванчина-Писарева [-Писарева], автора книги: Иванчин-Писарев Н. Д. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. Москва : В типографии А. Семенова, 1844. Осматривая близ Коломны и села Яганова Мячковский холм, на котором стоял некогда храм воимя Воскресения Христова, автор замечает: Не было ли это местом языческих торжеств или поклонения одному из важнейших кумиров, которые всегда стояли на холмах; не было ли тут капища, замененного христианским храмом? Пришедшая Писареву в голову мысль свидетельствует об известности в XIX веке самого явления. .

Вайткявичус опирался в числе прочего на труд И. Спрогиса более чем столетней давности [Спрогис1888]. Разбор актовых книг второй половины XVI в. дал Спрогису 23 названия с корнем alk (Алкас, Алька, Алькне и так далее), 2 с корнем elk (Елксина, Елькас), 5 с корнем олк (или 6, если учесть Ольги), среди которых всего 9 нив, 7 сеножатей, 4 села и так далее. Мягкое л Спрогис проставил в случаях, когда буква шла титломВ предисловии составитель сообщает, что девяносто девять сотых актов Россиенского земского суда писаны на русском языке, русскими буквами, полууставным, полускорописным, гражданским почерком, с сокращениями, титлами и славянскими цифрами (буквами). (К замечанию можно прибавить, что летоисчисление ведется от Божего нарожения, а не от Сотворения мира, как в то время было принято в Московской Руси.) Учет титла проявляет добросовестность И. Спрогиса в подготовке старых текстов для печати. . М. Гадон приводит в середине XIX века список заметных местечек Тельшевского уезда, среди которых деревни Алки и Алкас-Саланты [Тельши1846] (наряду с околицей Przyałgów).

Ф. Покровский ссылается [Покров1899], среди прочего, на несколько сотен валов, городищ и курганов в Ковенской губернии. (Типично городище имеет форму вытянутой в горизонтальном сечении фигуры и плоский верх.) В народе городища часто имеют название пиликальнис. У Либериса [Либер1988] piliakalnis — городище; pyla — вал, насыпь; pilenas — житель замка и его окрестностей. Жившее когда-то в виленском крае и ковенской губернии белорусское население обыкновенно называло городища именем: замковая гора (Покровский). Деревенский народ все городища (и, часто, курганы) полагал насыпными и имеющими два вида происхождения: либо они были насыпаны шведами для своих замков, либо насыпаны литовцами в языческие времена для отправления культа. Притом, первое объяснение Покровский предлагает считать огульным приписыванием гипотетических прежних сооружений гипотетической войне со шведамиПокровский не удержался, чтобы не высказать при этом замечание в сторону двух популярных польских историков: Не излишне также отметить, что некоторые из влагаемых в уста народа легенд носят в себе явные признаки искусственности и должны быть отнесены к произведениям не народной, кажется, а более интеллигентной фантазии, знакомой с Нарбуттом и Стрыйковским. За 150 лет до этого выражение басни Стрыйковского встречалось в работах В. Татищева. . На городищенскую гору с насыпью, расположенную близ течения Западной Двины, и называемую у латышей Пиликальна, указывает в комментариях к Ливонской летописи Руссова составитель сборника [Приб1876-83 : Т. 2] Е. В. Чешихин (с. 179).

Исследование не упоминает в связи со списком мест священных приношений Приалгова (как, впрочем, и Аглавишек), хотя другие авторы не видят непреодолимого расстояния между alk и alg. Не помогает ли ответить на висящий в воздухе вопрос наличие Приолгова [=Przyalgowo]? Из того, что известно об этом селе (в поле), между ним и фамилией Приалговских связи не просматривается. Одновременно, корень олк очень похож на русскую переделку из балтских alk/elk (тая моя нива лежит на олки подле дороги). Не было ли Приолгово вторым, независимым от Приалгова однотипно возникшим названием, разве что не давшим фамилии? А может быть, Приалгишки, также утерянные современными картами? Надежный ответ на этот вопрос неизвестен, или до времени недоступен.

Интриги добавляет следующее обстоятельство. Четыре поселения: две околицы и два застенка Пршалгов/Пршелгов (названия XIX в.) располагаются в излучине Барты юго-западнее от Шат. Но они же находятся по четыре стороны от холма, хорошо видного на трехверстовке Шуберта XIX в. [Тверст1846-63 : Ряд X, лист 1] и на топокарте 1985 г. [ТопоЛит1985] (с двумя Приалгавами на месте околиц, а застенки пропали). Холм распахан и незаметен на снимках со спутника в 2010-х. Не оказалось ли так распахано бывшее когда-то место языческого поклонения? В списках Вайткявичуса его нет, хотя немногим вниз по реке имеется музей Священного холма — но собственного.

---

Немецкие летописцы, описывавшие преимущественно свои военные действия против литвин и русин, не могли (в отличие от русских летописцев) не замечать языческих обычаев литовцев. Удивительным выглядит отсутствие в хрониках терминов alhs, alk воспринятых балтами от германских народов, даже когда возникает прямой повод этими терминами воспользоваться. В Хронике Виганда сообщается: Литваны стояли перед своими святыми часовнями и, увидев лишь конных впереди, посчитали, что в одинаковой численности с ними. И тогда побежали к святым часовням своим, когда братья ордена с хоругвями их обступили. [SRP2 : v.Marburg] Перевод фрагмента взят из русского издания 2014 г. (полная ссылка по [SRP2 : v.Marburg]). Исходно там: Литвины стояли перед алтарями своими и, увидев лишь конных впереди, посчитали, что в одинаковой численности с ними. И тогда побежали к алтарям своим, когда братья ордена с хоругвями их обступили. В латинском тексте edes sacras. Смысл передан правильно и словом алтарь у переводчика Н. Н. Малишевского, и словом божница у переводчика Э. Рачиньского в изданиях 2014 и 1843 гг. соответственно. Однако ради технической точности здесь переделано на святые часовни. Нарбут различает алтари и капища (языческие храмы) [Narb1835-41 : T. 1]. . Святые часовни здесь — edes sacras. Хроника была написана по-немецки, но исходный текст оказался утерян и историкам достался только латинский перевод 1464 года. Что первоначально стояло вместо edes sacras, остается гадать. Более ранние хроники писались обычно на латыни.

Латинское aedes означает часовню, место поклонения, гробницу, обитель Details for aedes, aedis [Электронный ресурс]—URL: https://www.latin-english.com (дата обращения: 11.2023). . Смысл перекликается со значениями alhs, ealh и так далее. Тем не менее, происхождение у aedes свое собственное: от гореть, жар, так что прямой кальки здесь нет. Объединяет два корня содержательная связь с капищем, предназначенным для сохранения священного вечного огня (вспоминается мать Витовта вайделотка весталка БирутаНо не только. Нарбут [Narb1835-41 : T. 1] (возможно, не задумываясь) приводит помимо Бирутовой Паланги еще два места поддержания вечного огня: на реке Невяже и в Вильне. ).

Приведенная выдержка из хроники относится к набегу Витовта на литовцев в 1384 году. Набег состоялся в местечке севернее от КовнаWandejagel. По Нарбутту это Wędziagołła, некогда укрепленное место. , а рядом западнее находился Egollen (Egullen), в XIX в. ничтожная деревушка, на левом берегу р. Вилии, в 3-х верстах выше Ковно. За достоверность эпизода готов поручиться имеющийся в Egollen = Eiguliai сакральный курган пиликальнис Vikipedija/2023. Требует разъяснения употребленное Вигандом множественное число: святые часовни. .

М. Гимбутас [Гимб2004] не использует слово пиликальнис (как и алкакальнис), однако высказывается следующим образом: Священные гроты, где совершались погребальные обряды, обычно располагались на горе или на возвышении, называемом Алка. В ходе раскопок там обнаружили огромные ямы и очаги, заполненные сожженным углем и пеплом, в котором найдены частицы животных и человеческих костей, мечи и сожженные украшения, инструменты и оружие. Священные дома язычников, по мнению ГимбутасОна еще упоминает священные деревни, хотя ссылается для этого на археологические находки в районе Смоленска и на неназванные документы XIV века. , не сохранились, так как были деревянными, и в силу того, что впоследствии заменялись христианскими часовнями.

В Паланге (Polangen, Полонга), на границе между старыми Куронией и Жомотью, вдоль взморья тянется заросшая дюна. На дюне возвышенность с названием Гора Бируты (Birutės kalnas) c христианской часовней (1869 г.) рядом с могилой Витовтовой матери весталки Бируты. Невдалеке Жемайческий пригорок (Žemaičių kalnelis) с новопоставленными стилизованными деревянными столбами, беседкой-божницей (1998 г.) и с пояснением: Место для жертвоприношений на Горе Бируты (Birutės kalno al̃kas Google Карты/2023. Надписи на информационном стенде сделаны на литовском и на английском языках. Формулировка на английском такова: Палео-астрономическая обсерватория. ). Остатки капища были найдены в земле в 1989 году Материальные следы языческих поклонений литовцев скудны, но случай с Бирутой слишком важный для литовской истории, чтобы не быть неотмеченным польскими и немецкими авторами, и приводимые ими сведения приобретают особую важность. Она была дочерью знатного литовского (или жомойтского) боярина Видемунда, решившего стать вайделоткой, то есть, весталкой, давшей обет безбрачия и обязанности поддерживать священный огонь, горевший в капище богини Прауримы перед ее идолом [Брянц1889]. За нарушение одного и другого полагались изощренные наказания смертью. Тем не менее, в 1337 г. (1343?) ее силой увозит в основанные им Новые Троки, а затем берет в жены Кейстут, и наказания не последовало. Бирута родила несколько детей, среди которых наиболее известен Витовт. По смерти мужа Бирута вернулась к свому алтарю в Паланге, где скончалась в 1416 г. и была похоронена. По другим данным она была утоплена сторонниками Ягайлы, уничтожившего Кейстута. Место предполагаемого захоронения прослыло гробом святой Бируты, и к нему стекались паломники не только из Литвы, но и Пруссии, и Куронии. Католические священники (по утверждению Нарбута [Narb1835-41 : T. 1]) этому не препятствовали, зарабатывая на продаже свечей; появился даже крест, видимый с моря, называемый жарким огнем Бируты. Затем поставили на вершине горы часовню Св. Георгия, но с народными песнями и преданиями о святой вайделотке ничего сделать не могли. В 1824 году Палангу купили Тышкевичи, сделав своей вотчиной, и начав постепенное переустройство местечка. Именно при Тышкевичах в 1869 г. деревянную часовню на горе сменила кирпичная. — [Slown1888 : Poląga] [ПСРЛ17].
В 1998 году было восстановлено капище, и с того времени там совершаются театральные ритуальные языческие обряды: Žemaitiu Alka [Электронный ресурс]—URL: https://www.zemaitiualka.lt/ (дата обращения: 12.2023). Отмечается, что это единственное восстановленное капище в новой Литве.
Название Гора Бируты возникло, вероятно, сразу после кончины княгини-весталки. Название Жемайческий пригорок явно связывает с этим местом характеристику, данную либо живущими кругом куршами, либо крестоносцами. Согласно установленному информационному стенду, найденные здесь следы поселения относятся к куршам, но в XIII в. исчезают и они, то есть, курши оттесняются к северу. Одновременно, фрагмент за 1412 год из Хроники Быховца [ПСРЛ17 : Стб. 524] (подчеркнуто здесь): На следующий год Жомойть побила немецких прусских наместников, не желая более быть под Немцами. Немцы прусские и лифляндские стали с войсками на них собираться на Полонъдзе, хотячи их опять под свою силу подбить, и Жомойть собравшися, и там же с гор то войско немецкое на голову каменьем побили, и скоро, с гор тых побивши Немцов, прислали до Витовта, если бы хотел им господином быти, чтобы вжо их никому не отдавал в залог, а держал их сам, и господином у них был; и Витовт их зася до себе принял. (До этого Витовт отдал Жомоть немцам под залог в 300 золотых.) . Паланга обеспечивает повод предъявить разъяснение сразу нескольким обстоятельствам: (1) множественному числу — святыми часовнями, перед которыми стояли беспечные литовцы во время неожиданного нападения Витовта в 1384 году в компании с братьями Ордена; (2) названию священные деревни Литвы, употребленному М. Гимбутас в дополнение к священным домам на примере раскопок под Смоленском; (3) ею же высказанным объяснением отсутствия сохранности старых литовских мест поклоненияВ этом отношении Паланге помогают письменные источники. Так, Нарбут [Narb1835-41 : T. 1, S. 226] ссылается на (неопубликованную) Хронику Яна Фридерика Ривиуса (J. F. R.) и приводит его слова о том, что в возникшей быстрорастущей Вильне имелось не одно святилище. В Вильне, где сейчас Кафедральный костел, был древний дубовый лес, освященный в честь языческих божков, и в том самом месте, где соединяются Виленка [= Вилейка] с Вилией; тут в лесу был большой храм Юпитера Громовержца, или Перкуна, то есть, бога грома, построенный в 1265 году из камня князем Гейермундом [= Гермунтом]. Восточнее находился дворец Креве-Кревейто, что значит жрец жрецов. Согласно Стрыйковсому, продолжает Нарбут, на Антоколе имелся храм, посвященный всем богам, и, в отличие от храма Перкуну, крытый крышей. Там же имелся храм богини Милды. Карта Вильнюса показывает восточнее на другой стороне Вильни возвышенность Три креста Google Карты/2023. Три креста нередко ставились на холмах идолопоклонства.
О капище Перкуна Нарбут приводят дополнительные сведения. Внутри горел вечный огонь, и размещалась беседка с изваянием Перкуна, привезенном из святых лесов Паланги. Внутри же имелась часовня, под которой в склепе были выставлены для обозрения освященные змеи, земные жабы и прочее. Не все полагают Нарбута надежным автором, но в данном случае ему помогает Хроника Литовская и Жмойтская [ПСРЛ32]: Поставил еще Кгедимин болвана перунова з каменя кременистого великого, с которого огонь попы огонь поганские кресали, в руках держачи, и огонь ему вечный з дубины в день и в ночи палили на том местцу, где теперь костел святого Станислава в замку от Ягелля, внука Гедиминового, збудованный. .

Насколько сочетается понимание алка = гора и алка = роща, показывают современные изображения языческого кургана в районе Мажейков и часовни в Паланге. Оба покрыты леском, а палангский холм, помимо прочего, стоит рядом с бывшим болотом, делавшим капище менее доступным для посторонних.

Критика. История любит играть в прятки с желающими в ней разобораться.

(1) Все толкователи корней alk/alg, начиная с 1960-х гг. (включая упомянутых П. Я. Черных, В. Н. Топорова, О. Н. Трубачева, Г. Кёблера) выводят свои заключения, отталкиваясь от труда Ю. Покорного, ссылаясь на него как почти непререкаемый авторитет. С течением времени первое общее впечатление стало наполняться критическим соображениями. Относительно корня *alh остается непонятным, как получилось, что он наличествует в языках германских и балтских, но отсутствует в славянских. Готское влияние не в меньшей степени отмечено и на славян. Г. Кроонен обращает внимание на множество словоизменений: ввиду наблюдаемого изменения корня в существительных допустимо, что слово досталось языкам германцев и балтов после их прихода в Европу от местного неиндоевропейского языка [Kroo2013 : *alh-]. Он же считает, что это слово (часовня) не имеет ясных родственников среди и.-е. языков, а указанное Покорным родство с *algōjan- — отражать, защищать — произвольно.

(2) Испытывая трудности с надежным обоснованием, позднесоветские литовские специалисты предложили рассмотреть идею автохтонного происхождения Саусверде Э. Об автохтонном происхождении слова {alkà} // Baltistica — Vilnius : Mokslas, 1989, XXV (1), С. 55—57. . В подкрепление этой идеи вспоминается народное толкование alkà < aukà = жертва, опубликованное Ф. Покровским в 1889 году.

(3) Достоверность немецких летописцев, единственных оставивших письменные сведения о позднесредневековых балтах, нередко оспаривается. Основной недостаток всех источников, свидетельствующих о древнепрусской истории, состоит в том, что наши осведомители, в большинстве случаев монахи и каноники, жившие в XI — XVI вв., не знали или плохо знали и язык пруссов, и их быт; они интересовались, главным образом, не столько самими пруссами, сколько успехами христианской проповеди среди прусского населения и ходом завоевания прусских земель. [Перц1953]. Так, данные о трех богах в балтских святилищах существуют только у авторов не всегда надежных В. Перцев прямо обвиняет католически настроенного С. Грюнау в том, что тот сочинил троицу богов и отправление им культа под дубом, ссылаясь на так называемую хронику епископа Христиана, выдуманную им самим. .

Доводы. (1) Критика некоторых специалистов носит характер сомнений и не приводит неоспоримых утверждений (2024 год). Ее разделяют в своих работах не все В рамках той же серии издательства Brill десятью годами раньше книжки Кроонена издается книжка В. Орла без намека на эти сомнения: Vladimir Orel. A Handbook of Germanic Etymology. — Leiden—Boston : Brill, 2003. *alxz ~ *alxaz субст. м./ж. гот. часовня [...], и так далее. Автор высказывает здесь свое суждение, но несколько иного толка: the consonantal stem appears to be a secondary modification of *alxaz — ветка для третьго склонения, по-видимому, обязана вторичным изменением *alxaz. Ср. с работой А. Зализняка, которой пользуется В. Орел, с восстановлением корней: *alx- (f.) *alx-a-z храм гот. alhs (корн. -f.), др.-англ. ealth, др.-сакс. alah (Материалы для изучения морфологической структуры древнегерманских существительных. I // Этимология. Исследования по русскому и другим языкам. — 1963).
Труд Ю. Покорного не может быть безгрешным, но ничего более цельного и всеохватывающего начало XXI века не дает. . Далее, если разделить точку зрения П. Брянцева, что новое слово вошло в Прибалтику через скандинавов, распространение его среди германских и балтйских племен объяснимо. Возможно оно проникло и в среду западных славян, однако относилось к дописьменному языческому периоду, и могло исчезнуть вместе с язычеством. Западно-христианская католическая империя сложилась усилиями франков и Рима к IX веку, а к X веку христианизировалась северогерманская скандинавская группа. Слово могло успеть попасть к балтам в последний момент, переосмыслиться и задержаться надолго ввиду крайне затянутого соблюдения язычества, тогда как в Германских и в Скандинавских землях о нем уже забыли.

(2) Aukà в современном литовском языке означает жертву, жертвоприношение, aukãkalnis жертвенную гору, aũkuras жертвеник, алтарь для сжигания жертвоприношений. В современном латышском жертва upuris. Смочиньский [Smocz2016] сообщает о спорной этимологии слова, которое было введено в литовскую литературу в XIX веке на замену польскому afierá жертва, разг. apierá; по некоторым утверждениям форма aũka есть вариант al̃ka, то есть, aũka < al̃ka, а не наоборот Aũkuras от aukã + kuras, где kùrsti разжигать родственно слав. kur-, откуда курить(ся). Польское же ofiara было немецким заимствованием из Opfer, выместившим постепенно c XIV по XVII вв. устаревшее языческое obiata (родственное рус. вече, совет, обет и так далее). . Выходит, что на языческом холме aũkakalnis находился алтарь aũkuras, но не всякая гора alkakalnis была горою aũkakalnis.

(3) Немецкие католики, пришедшие в Прибалтику, смотрели на нее через свою систему понятий. Языческих жрецов они называли священниками, епископами, главного — папой, части капища — храмами, часовнями, алтарями и только добавляли ко всему слово языческий (поляки — поганый). Но таковы порядки при столкновении более высоко организованного общества с более диким. Когда дохристианский Рим пришел в языческую Германию, он поступал так же. В труде О происхождении германцев Тацит сопоставляет германского Вотана Меркурию, Донара — Геркулесу, Циу — Марсу, исходя (по его мнению) из сходных черт и атрибутов. Так же и скандинавы, на излете язычества пытались соотносить своих богов с балтскими и свою религиозную атрибутику с балтской и даже вносить в последнюю свои поправления, принимавшиеся менее развитыми балтами. Точного сопоставления не получалось, но чистой выдумкой полагать сообщения миссионеров нельзя Сопоставление пантеонов богов имело под собой основу. Если допустимо говорить о праиндоевропейском языке, то с тем же основанием обсуждаема праиндоевропейская религия. Как и с языками, пути некогда общей религии со временем разошлись, но, словно для того, чтобы много позже обнаруживать неожиданную схожесть. Исследователи находят удивительные совпадения в языческих религиозных сюжетах самых разобщенных мест Европы. . Позже Нарбут выразится о капище в Вильне так: около леса находилось святилище Jowisza Piorunującego, иначе говоря, Perkuna, то есть: бога грома. Гром — слово, известное в польском языке со времен праславянского *gromъ [Черных1994], однако с XV в. наравне начинается использование обезличенного (нарицательного) piorun от имени собственного Piorun [Bor2005] В языковом отношении от праслав. *pьrati, *perǫ бить, ударять, разить и суффикса *-unъ как в бегун, опекун и так далее.
С Борысем заочно спорят В. Иванов и В. Топоров: В. В. Иванов и В. Н. Топоров. Исследования в области славянских древностей : Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. — М. : Наука, 1974. (С. 6—7). Они предупреждают от автоматического взгляда на нарицательное перун в западнославянских языках и западнорусском как на результат преобразования сферы употребления собственного имени и предполагают, что может иметь место архаизм, сохраняющий живую связь между нарицательным существительным и собственным именем (архаичное двоякое употребление слова). У авторов свой подкрепляющий пример, но, возможно, здесь ближе будет вспомнить старое русское имя Гроза [Весел1974] (с той поправкой, что здесь Гроза имя собственное от грозы нарицательной, и не архаичное, скорее всего). . Именно им воспользовался Нарбут для древнего выражения Юпитер громовержец (Juppiter fulgurator — мечущий молнии), которым наградил Перкуна. С Перкуном—Перуном сравнивают скандинавского бога грома Тора [МифС1990]; Тор — бог грома и молнии [СЭдд1963 : Комментарий]. В континентальных германских землях Тора называли Донаром Соответственно у Миклошича [Mikl1886] perunŭ: perunъ donnerkeil, der donnergott [...] polab. peründån donnerstag. Миклошич, очевидно, подразумевает donner = гром, не Donnar бог, но это делают другие. У Макарова [ПНРС1877]: Donnergott бог грома; громовержец; Перун; Donnerkeil громовая стрела; молния; Die Donnerkeile des Jupiter, перуны Юпитера [выражение Нарбута!]. О кальке Перун = Тор прямо говорит Фасмер. Еще раньше Татищев, обращаясь к труду Стрыйковского: Перун, бог грома, ему же неугасимый огнь содержан от дров дубовых, подобно как у грек Юпитеру, у варяг же Тор имянован. [Тат1994-96 : Т. 1, С. 101] (— возможно, всего лишь воспроизводя мнение Стрыйковского). По поводу четверга — дня Перуна припоминают ироническую поговорку После дождичка в четверг. Подкрепляет поговорку продолжение: ... и в сухую пятницу. По принятому мнению с пятницей восточные славяне связывали Мокошь, женское божество, имя которой объясняют праславянским корнем *mok-, давшим мокрый [МифС1990]. Считают, что с христианством преемницей Мокоши стала Параскева Пятница (подобно как Перуна — Илья Пророк). По месту в календаре и части других качеств Мокошь аналогична Фрейе, та — Венере (см. ниже) при том, что обе аналогии неполны и относительны. . Вопреки римскому Тациту, германцы сопоставляли Донара не Геркулесу, а Юпитеру: в Риме четверг называли Jovis dies (фр. jeudi), а германцы продолжают называть Donnerstag (норв. torsdag, англ. thursday и так далее). Изваяние Тора имелось в Упсале, Перкуна — в Вильне и, теперь уже правдоподобно, в прусской Ромове Счет неделями и названия дней наглядно изъявляет историю верований в Европе. В естественном спутнике Земли люди давно видели для себя две пользы: свет и помощь в счете времени. По этой причине небесному объекту были подарены сразу два индоевропейских корня: leuk- 1. свет; 2. видеть и mēnōt месяц (календарный), месяц (на небе), вероятно, как олицетворенное измерение времени от mē- мерять [Pokor1957-69 : 687—690, 731—732]. Первому обязаны в конечном счете такие слова, как лат. lūx, lūmen свет, lūna Луна (богиня) и далее (lŭcerna лампа, lūstrō освещать, ...); лит. lũkas бледный; рус. luč [праслав. *luna [Rejz2001]; ст.-сл. лоꙋна [СССл1994]; лоꙋчъ [Старч1899]]. Второй корень донес до нас, что древние люди использовали Луну для изменения времени, подобно как весы получили название от действия, для совершения которого они предназначались. Совпадение названий месяца календарного и небесного наблюдается во многих языках. Ст.-сл. мѣсѧць 1. σϵλήνη луна, месяц měsíc, luna [...] 2. μήν месяц měsíc [СССл1994] (тут же виден и чешский пример); праслав. *měsęcь [ЭССЯ1974-]; лит. mė́nuo 1. месяц [календарный]; 3. луна, месяц [Либер1988] (но еще mė́nesis [Frae1962-5]); латыш. mē̃nesis месяц (часть года), mē̃ness луна, месяц [Андр2002]; прагерм. *mẽnan- луна [Kroo2013], но приводимые Крооненом примеры относятся и к календарному месяцу. В Старшей Эдде на вопрос Тора: Как месяц зовется, // что люди видят // в разных мирах Альвис отвечает: Месяц он у людей, // Луна — у богов [СЭдд1963 : С. 65]. Здесь разводятся два смысла, хотя слова применены, по общему правилу, иносказательно. Месяц (измеряемый) это máni, поэт. луна [OldIse1910]; луна (освещающая) mylinn, в английском переводе песни пламя [Pokor1957-69 : mēnōt; leuk-]. Следом Альвис подобное говорит о солнце: Солнцем люди зовут, а боги — Светилом.
Семидневная неделя принята человеком немного благодаря математике, немного психологии, немного мистике и здравому смыслу. Сомножители числа 28 дают только три способа разбить его на более мелкие части. Психология говорит о невозможности держать в кратковременной памяти (используемой для ближайшего планирования действий) одновременно более 7 элементов: (Магическое число семь плюс-минус два: Википедия/2024). Высокие сообщества Рима и Греции пытались решить задачу умозрительно и по-своему, но дело кончилось заимствованием семидневки у Востока. (1) Предхристианский Рим считал дни с нынешнего воскресения и снабдил их именами своих богов: Солнца, Луны, Марса, Меркурия, Юпитера, Венеры и Сатурна. Названия соответствовали ровно семи (мистика) блуждающим по небесной тверди объектам. С обретением христианства Рим назвал субботу субботой, а воскресение днем Господа, но на окраинах империи это услышали не все. (2) С римскими богами в остальном, но с субботой и днем Господа дни недели попали в романский мир. (3) В германском мире в подражательство Риму дни назвали именами богов, но только своих, соотнеся их (с подачи римлян) с римскими: Циу (Тюр), Вотан (Один), Донар (Тор), Фрейя; Сатурн остался, Солнце и Луна были свои. С христианизацией на континенте среда стала средой Mittwoch, а суббота субботой Samstag (у англов осталась днем Сатурна). Христианизация не коснулась Скандинавии, где дни недели остаются полностью языческими, а суббота названа банным днем (швед. Lördag; то же в Норвегии, Дании). Скандинавские именования были усвоены менее развитыми финнами. (4) В язычески неразвитых далеких окраинах пример последовательного именования дает Литва, где дни именуются числительными, начиная с понедельника (pirmadienis и далее). В Латвии то же, за исключением седьмого дня, названного праздничным. Остатки числительных сохранились у славян, только седьмой день получил название неделя, свободный от дел. С принятием славянами христианства числительные остались на месте, отсчет дней перенесли на воскресение, бывший третий день (иногда говорят, что третинник) назвали средой, шестой субботой. В русском календаре седьмой день (ставший первым) переназвали воскресением. (5) Наиболее последовательно по-христиански дни недели называются в Греции. С понедельника по четверг дни нумеруются, однако счет идет от воскресения, поэтому понедельник назван вторым днем, и так далее. Суббота названа субботой, пятница — параскевой, то есть, подготовкой к субботе, а воскресение — кириаку, то есть, Господним [днем], как у христианского Рима.
Таким образом, признаками принятия Христианства могут служить (а) начало счета дней недели с воскресения, объявленного Господним днем (б) назначение субботы, (в) назначение среднего дня седмицы. Счет с воскресения унаследован от язычников и утверждает один из двух возможных подходов к определению начала месяца, когда новый месяц объявляется строго в новолуние, а не с появлением едва заметного серпа. Наблюдательные древние люди вполне были в состоянии такое различие отмечать. Осталось понять, есть ли связь между латышским svētdiena и славянским неделя, и какому периоду обязаны эти названия. Современное языковое сходство очевидно, праздный — ничего не делающий. Пояснение у Покорного: и.-е. k̑u̯en праздновать, святой [Pokor1957-69 : 630], откуда латыш. svinêt праздновать, освящать; лит. šveñtas святой; цсл. svętъ, рус. svjatòj святой. Цсл. свѧтъ святой [СССл1994]. Рейзек: праслав. *svętъ от и.-е. *ku̯en праздновать [Rejz2001]. Святой, свят [...] 3. Относящийся к православным праздникам Рождеству и Пасхе [...] 5. Отличающийся здоровьем, жизненной силой [СРНГ1965-]. Вполне допустимо, что в латышский язык праздный день попал в результате крещения немцами племен Ливонии в XIII в., а неделя образовалась после принятия христианства славянами в IX–X веках. В конечном счете тоже не без влияние немцев, так как вместе с неделей появилась среда. Но также допустимо, что новые названия появились в подражание немцам еще в языческий период, подобно как ранее у германских племен в подражание Риму. В. Топоров мимоходом замечает, что такие слова, как nadele воскресение и sabatico суббота были заимствованы в прусский язык до IX в. (христианизация Пруссии — XIII век: Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1. Первый век христианства на Руси — М. : Гносис — Школа Языки русской культуры, 1995. — 875 c.; C. 426). Христианство вводило в календарь субботу, но в 321 году Константин указом объявил празднество в день солнца (по его выражению), а в 364 году Лаодикийский собор сделал субботу рабочей: Кто и зачем изменил субботу на воскресенье? [Электронный ресурс]—URL: https://sokrsokr.net/ (дата обращения: 02.2024). Прусское название подталкивает к мысли о получении его через посредство польских поморов, мазуров или чехов: по Борысю [Bor2005 : niedziela], выражения, связанные с христианством, попали в польский через старочешский; а в данном случае как калька с лат. diēs feriata праздничный день; пол. niedziela с XIV в., а до того tydzień. Баньковский уточняет [Bor2005 : NIEDZELA], что ст.-цсл. nedelja праздничный день христиан может оказаться калькой с народного гр. ά-πρακτος проводимый в бездействии, нерабочий (вместо официального κυριακή от лат. dominica) и поясняет, что общеславянские церковные слова пришли от славян, живших в Греции в VI–VII вв., и принявших Христианство. Сведения о наличии у полабских славян четверга peründån отрывочны, и была ли у них, как у пруссов, суббота в период язычества, неизвестно. . К общим атрибутам Юпитера, Тора и Перуна следует отнести связь троих со священным дубом и расположение места поклонения на горе (возвышенности) У Вергилия Jovis quercus: дуб, посвящен был Юпитеру [Двор1976 : quercus]. Имеются следы связи Тора с культом дуба, указывающие на первоначальную связь громовика с мировым деревом. [МифС1990 : ТОР]. Название Перунов дуб осталось в топонимике и отражено в письменных памятниках X–XIV вв. [Рыбак1987 : С. 210—212], как и Перунова гора или подобное. Сюда же можно добавить камень, как воплощение Юпитера или Перуна в святилище. .

Не прибегая к мифическому Видевуту, тройку балтийских богов Potrimps — Patols — Perkuns обосновывает своими доводами В. Топоров [БСС1972 : Миф], используя одновременно источники и недоказуемо надежные, и общепринято доверительные. .

---

Переход Przy[j]ałgowski ⇾ Przy[j]ałkowski вряд ли был случаен. В документах ВКЛ до конца XVII в. (а иногда и немного дальше) бросается в глаза одна особенность: в словах, где, казалось бы, должно стоять г, стоит диграф кг. Вот только несколько примеров, разношерстных по характеру:

Источник, время	Написано
грамота от 1514 г., вписанная в Вильне в земскую Городенскую книгу в 1614 г.[АВАК1865 : С. 38]	...митрополита Киевского, Кгалицкого и всея Руси...	В конце этого же документа: митрополит Киевский и Галицкий и всея Руси.
королевская грамота князю Андрею Соколинскому: писан у Вильни, под леты Божьего нароженья 1544[АЗР1846- : Том 3, с. 1]	Жикгимонт Август, Божою милостью король Польский...	Там же скрепа: Иван Горностай
королевская грамота Киевскому митрополиту Макарию, писан у Вильни, под леты Божьего нароженья 1545[АЗР1846- : Том 3, с. 1]	Жикгимонт Август, Божою милостью король Польский... ...боярыня наша Томила Кгитовна...	Там же: закону нашого Греческого
Уставы данные Литве и областям Жмудской и Волынской..., лета Божьего нароженья 1554[АЗР1846- : Том 3, с. 50]	...всягого кгрунту земленого... (С. 53) ...до Кгданьска спускати... (С. 66)	Там же: ...и волостей... Голодна... Погостиша...
указатели личных имен и географических названий к сборнику Инвентарей имений XVI столетия[АВАК1888 : Указатели]	Кгедройт Мартин, Кгивойна Матыс и жена его Гальшка Сентиловна, Кгинбут Авкгуштын, Кгинейт Балтромей Станиславович,... Кгайлайте, Кгарбечишки, Кгедвиды, Кгирки (Кирки, Гирки),...

Жикгимонт — это Żygmunt, польский король Sigismund I Augustus (Старый).

Для объяснения этого явления потребуется немного отвлечься. Славяне, пришедшие в Восточную Европу в свое время, расселились по огромной территории, однако столетиями сохраняли общность языка, названного позже русским. Основное диалектное различие пролегало не по линии север — юг, а по черте запад — восток. В частности, на севере (Новгород и Псков) кирилло-мефодиевская буква г произносилась твердо, взрывным образом, а на юге фрикативно. (Позже, в XVII-м веке, Москва отчасти переняла новгородское произношение и стала временами выговаривать эту букву иначе, чем в широком поднепровьеПримером сохранения в Москве изначальной фрикативности чаще всего приводят произношение слова Бог, но пример справедлив (Бог-то Бог, да сам не будь плох звучит очень по-московски), но и не единственнен. В противовес этому слово галка, да и помянутая Галиция (вовсе не от галки)..) Когда западные русские земли вошли в состав ВКЛ, иноязычные слова стали там повседневностью, и произношение г перестало быть внутренним делом, так как понадобилось учитывать правила, принятые в других языках для своих слов. В XVII в. возникнут предложения (поддержанные Тредиаковским и XVIII в.) добавить в русский алфавит взрывную ґ, но на западе решение пришлось принимать быстрее. Чиновники и писари Литвы приспособились иначе: взрывную г стали изображать на письме как кг... В тех случаях, где требовалось получить твердый, чистый звук буквы г, русские книжные люди того времени придумали к г присовокуплять еще букву к, в таком виде—кг. [Спрогис1888] . Это касалось нерусских слов: немецких, польских, латинских и ... литовских. Все примеры, приведенные выше, являются таковымиИ не только эти примеры. Князь Курбский передает слова защитников Казани, начавших стрелять со стен града по своим, пожелавшим прекратить сопротивление: Лучше [...] увидим вас мертвых от рук наших бусурманских, нежели бы посекли вас кгяуры необрезанные! [РИБ : Т. 31, с. 189]. Впрочем, свою Историю о великом князе Московском Курбский пишет уже в Литовском княжестве. .

Приведенная подборка показывает, что передача взрывного г не всегда осуществлялась последовательно: так, в одном и том же тексте встречается и Кгалицкий, и Галицкий (— само по себе интересно: на одних правах с нерусским Кгданьском). Нерусские же имена людей, названия поселений и необходимые для соблюдения законодательства польские слова типа grunt, gwałtОт нем. Grund, Gewalt — насилие. и т. д. всегда приводятся в документах с кг. Почти: интересен пример села Кгирки (Лидского повета; Гирки в 2019 г. находятся на белорусской земле, вплотную прижавшись к литовской границе). В инвентаре, описывающем присельские земельные владения, староста Роман Волович несколько раз именует село то Кгирки, то Кирки. (Одним из владельцев сельской земли указан некий Кгиркир Кирко, з сынами.) G (по-литовски) оказалось настолько взрывным, что из кг временами звучало только кГлядя на Кгиркир Кирко можно было бы рассуждать о другом: а не было ли исходное Кирки, обратно ложно превращено в Кгирки? Сомнения снимает карта Литовской республики (2019 г.), дающая такие названия, как Girkalnis, Girkaliai, а также словарь [Либер1988], сообщающий: girkalnis — гора, поросшая лесом. !

Может статься, то же произошло с Przyałgowskim. В выписке из литовских документов за 1595, 1599 гг., сделанной в XIX в., стоит Прыалговский [АктРосс1891-09], но с общим для всей описи предупреждением, что диграфы кг заменены на г, то есть, в самом акте есть повод ожидать Прыалкговский. То, что у какой-то фамильной ветки г перешло в к, должно было быть связано отсутствием при себе документов, подсказывающих первоначальное написание польскому писарю, или же с неправильным прочтением (например, в соседствующей балтской Литве Пруссии) документа на русском, или же с невнимательностью чиновника-составителя документа.

Справедливости ради, нужно отметить, что и польский язык не чужд оглушению g, хотя бы в чужеплеменных уже себе именах. Так случилось с немецкими Ludwig (от старонемецкого Hludwig), превращенном в Польше в Ludwik (а в Россию попавшим из Германии как Людвиг), и с Siegmund, превращенном в Польше в Żygmunt (а позже в Zygmunt), а оттуда в Литве в Жикгимонт (а оттуда на Русь как Жигмонт). Эти оглушения концевых g не исчезали и при склонениях, уводивших g в глубь слова. В литовском тексте Унии 1569 г. пишется Wielge Xięstwo Litewskie, более же позднее польское написание станет Wielke.

Наконец, колебания g/k могли возникнуть и в допольский период на чисто прибалтийской почве, alg/alk/elk, как выше. Что мешало изначально появиться селу как Приалко́ву (Приелко́ву; ударение предположительно), потом стать Приалго́вым (Приелго́вым), а на фамилиях вернуться от Przyałgowskich к Przyałkowskim? Интересно, вспоминалась ли эта звуковая неустойчивость обладателями фамилии в XVI-м веке и позже. Факт в том, что единично она наблюдалась еще в начале XX века.

---

Согласно архивной справке Тихоновича, Виленская Герольдическая комиссия сообщала о проживании примерно с 1640-х гг. Przyałgowskich в Przyałgowie Тельшевского повета (соответствует Тельшевскому уезду Ковенской губернии)Польское название powiat сохранялось для уездов восточно-польских и западнорусских земель довольно долго. У Гоголя в повести о ссоре Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича действие происходит в 1810-м г. в Миргородском повете Полтавской губернии, — в левобережной Малороссии. , и в Вильне и околицах. Расстояние почти в 90 лет от первого упоминания до отсчета дворянства могло быть вызвано разными обстоятельствами: затягивания старыми боярами принятия католичества, не дававшего полноправного шляхетства, а может и просто утерей старых документов.

Находились в родстве с Войновичами, Зигмунтами, Луковичами, Габшевичами, Данилецкими. Первым в имеющихся в распоряжении Герольдической комиссии документах возникает Казимир Przyałgowski (так у Тихоновича), отмеченный как представитель высокой шляхты. Он оставил сына Григория, а тот в 1663 г. составил завещание своим сыновьям Казимиру, Михаилу и Петру. Михаил одно был время смоленским подстолиемПодстолий — помощник (заместитель) стольника. Podstoli = subdapifer, сановник, служивший при дворе короля во время придворных праздников и наблюдавший за блюдами [Горб1874] (лат. dapino ставить на стол, подавать к столу [Двор1976]). В Польше (а позже в ВКЛ) звания и стольника, и подстолия, превратились с XIV в. просто в должностные звания; подстолий превратился в урядника. .

Прошение в виленскую Герольдию подавалось в 1835 г. с целью подтвердить дворянское сословие и нахождение в гербовом братстве Доленга (Dołęga). Комиссия внесла длинный список представителей фамилии в часть 6 книги шляхтичей виленской губернии в качестве действительных и стародавних дворян.

У поляков в отличие от других народов гербы были коллективными, и один и тот же герб мог делиться несколькими семействами (по правилу места проживания). Многочисленные фамилии, наподобие Przyałgowskich, имели собственные варианты герба Доленга, различающиеся графикой и цветом, но сохранявшие в рисунке подкову и копье. Есть сведения, что какая-то ветвь рода состояла в гербовом братстве Нечуя (Nieczuja)То есть, к тому же, две разные ветви одного рода имели два разных герба. .

Имеются сведения о попадании в гербовое братство Гжимала (Grzymała) кого-то из Przyjałkowskich Przyjałkowski herbu Grzymała [Электронный ресурс]—URL: https://archiwum.szlachta.com.pl/ (дата обращения: 05.2023). . Про Przyjankowskich и прочих ничего не известно. Скорее всего, гербов у этих фамилий просто не было.

Доленга и Гжимала были среди гербов, открытых Городельской унией литовским боярам.

---

Географический словарь королевства польского [Slown1888] сообщает о деревне Przyjałgiszki в том же Тельшевском уезде (Przyjałgowo словарь числит околицей). Какая часть названия: польское начало, или же литовское окончание, является первичной, оставляя противоположной части участь позднейшего приспособления, из документов не ясно. С XX в. сосуществуют польский и литовский варианты фамилии, при том что в начале столетия какие-то Пржиялговские называли себя литовцами, а какие-то Приалгаускасы — поляками.

Несмотря на лестную характеристику рода, данную Виленской герольдией, трехверстовка [Тверст1846-63 : Ряд X, лист 1] ясно показывает, что в той же середине XIX в. Тельшевское Przyjałgowo было местом пребывания мелкопоместной застенковой и околичной шляхты, относящейся к категории nobiles (то есть, родовой), и типичной для Литвы, Волыни, Подолья.

Справочник 1846 года [Тельши1846] (то есть, в тот же период) сообщает о наличии в Przyjałgowie, не вдаваясь в его устройство, полным счетом 29-и дворов. Другие источники сообщают, что бо́льшая часть этих дворов принадлежала другим фамилиям.

В целом, Przyałgowscy, а тем более Prialgauskai (появившиеся в XX в.), тяготели к коренным Литовским землям (не к Русской Литве). Осторожное расселение в центральную Польшу началось, вероятно, довольно рано, а в Россию, видимо, в конце XIX в. и при Советской власти (а не раньше, когда Литва в составе польских земель вошла в состав Империи). Встречаются примеры переместившихся в Великороссию, Малопольшу и более позднюю Украину.

Przyjałkowski

Кто-то из Przyałgowskich перебрался в из Литвы в Корону и основал род Przyjałkowskich. Точных данных нет, но по одним соображениям переселение шло через Восточную Пруссию (Самландию), а далее на юг в Мазовию. Это могло случиться в первой половине XVII в. или раньше, поскольку во второй половине уже встречается новая форма. Наличие формы Prijalkauskas [МажейкиЭнц] допускает, что оглушение g начало складываться еще в Тельшевском уезде в период русского делопроизводства (кг ⇾ к), но силу это ответвление набрало именно в Короне, как можно предположить (в силу отсутствия в распоряжении соответствующих документов).

Из центральных областей Короны расселение продолжилось на юг в Малопольшу. Но по другим соображениям, путь с литовской территории мог лечь сразу на юг до Подолии, а оттуда в Малопольшу.

Возможно поначалу люди писались как Przyałkowscy; достоверно встречается написание Przyiałkowscy, однако на близких ко внутренней Польше территориях фамилия довольно быстро окончательно ополячилась и превратилась в Przyjałkowskich. Эта отрасль дала в свою очередь уже ответвление в чисто польский род Przyjankowskich и, возможно, некоторые другие (редко, но попадается фамилия PrzyjakowskiНа эту фамилию указывает Рымут, не приводя примеров. На аннотированном фотоснимке (dLibra Digital Library [Электронный ресурс]—URL: http://mbc.cyfrowemazowsze.pl/dlibra, дата обращения: 02.2023) группы участников Товарищества скорой медицинской помощи в Вильне (время фотографии ориентировочно отнесено к 1897 году, но вероятно ошибочно: Товарищество возникло в 1902 г.), присутствует врач, D-r Przyjakowski. Но есть основание думать, что это опечатка. Известно, что участником Товарищества был некий Марьян Przyałgowski. В любом случае на фотографии видим представительного человека во фраке и в цилиндре. ).

В 1764 г. и позже отмечено проживание каких-то Przyiałkowskich в Подолии близ г. Бара. Возможно их появление было обязано вхождением в мелкошляхетскую клиентелу одного из местных магнатских латифундистов — Любомирских, Потоцких или ЧарторыйскихЧорторыйских, как писали раньше., из рук которых они могли получили здесь в качестве имения землю.

После заключения Вечного мира с Московским царством в 1686 и подписания в 1699 г. Карловицкого мира с Турецкой империей, на Подолье в XVIII в. сложились благоприятные условия для повторной колонизации этого опустошенного войнами края. Для малоземельной и безземельной шляхты из других воеводств Речи Посполитой этот регион стал привлекательным ввиду возможности делать здесь карьеру и перспективу стать зажиточным хозяином, арендовав или получив в какое-то условное держание землю в здешних магнатских латифундиях.

Соображение сотрудников ГАХмО.

Как и Przyałgowscy, Przyjałkowscy были далеко не богатыми дворянами, однако кто-то из них в иерархии шляхты поднялся на условно средний уровень. В 1827 г. отмечено наличие родового гнезда, Przyjałkowszczyzny. Таковым стала часть (доля) фольваркаУсадьбы, поместья; от немецкого Vorwerk—хутор. Folwark, 1) отдельная часть деревни; 2) двор в деревне, жилье арендатора, или управителя; 3) имение, ферма [Горб1874]. Фольварк. Господский двор, сельскохозяйственное заведение, небольшая мыза в западных губ. России [Чудин1894]. Jaslików в Красноставском уезде Любельского воеводства (губернии) [Slown1888].

Как видно из записи, владельцы Пржиялковщины были представителями долевой шляхты (szlachta cząstkowa), когда несколько семей владели частями одного фольварка-усадьбы, иногда на правах аренды, а крестьяне и хозяйственные ресурсы имения использовались сообща.

Поначалу местом расселения Przyjałkowskich была северо-восточная Польша, но далнейшее рассеяние было делом времени. После раздела Польши европейскими державами часть носителей фамилии стала проникать в Россию. Путей было два. Один — естественное перемещение, например, через Волынский, Подольский края, или Белоруссию. Последнее относится к Пржиялковскому Антону (из предположительно Лодзи в Минск) и к его потомкам (далее на восток). Какая-то часть позднеукраинских Пржиялковских попала в этот район через его внука.

Немало других носителей фамилии попало в Россию в результате регулярных высылок неблагонадежных из Польши, с последующим укоренением. Это касается Пржиалковских, потомков переселенного в Сибирь, — частью там и закрепившихся, а частью расселившихся в западном направлении на Урал, далее в центральную Россию и до Ленинграда. Возможно, что ссыльными были дворяне Пржиялковские, жившие в конце XIX — начале XX веков в Белгороде, затем в Курске.

Расселение по России породило широкое разнообразие написаний фамилии:

• Пржиялковские (Прижиялковские)
• Пржиалковские
• Пржилковские
• Пржиялговские
• Пшиалковские
• Пшиялковские
• Пржыялґоўскія, Прыалґоўскія, Прыялґоўскія (ґ — sic!; судя по написанию, почерпнуто из литовских документов)
• Пржеялковские, Пржеялкивские (украинизм 1990-х – начала 2000-х гг.)
• Пржелковские
• Пржеялговские
• Пржялговские

Какие-то формы написания обязаны писарской ошибке, другие — общественно-политической коньюнктуре, третьи имеют объективно-историческую подкладку. Основа везде распознается хорошо.

Дворянство

Хотя все потомки с фамилией в каком бы то ни было написании наследуют какому-то старому дворянину (шляхтичу — от немецкого Geschlecht = род) PrzyałgowskiemuБыть может, одному из нескольких., в появлении дворянства много неясного, а с наследованием не так однозначно.

Звание шляхтича давало в Польше права и вольности взамен на готовность нести при необходимости военную службу. Но у формирования шляхетского сословия в Княжестве Литовском были свои особенности [Любав1914]. Здесь оно вырастало на основе литовского боярства и законодательных документов в виде текстов уний, статутов, уставов (постановлений) и привилегийГородельским привилеем (привилегией) 1413 г. шляхетскими правами были наделены бояре, вступившие в гербовое братство. Привилеями Ягайлы и Сигизмунда Кейстутовича от 1432 и 1434 гг. такие же права получили русские князья, паны и бояре княжества, причем им разрешалось брать гербы от литовцев по согласованию с их польскими одногербовниками. Привилеем Казимира от 1447 г. шляхетские права распространились на бояр земель-аннексов княжества, причем вопрос о гербах уже не ставился. . Небольшая часть крупных бояр сумела утвердить право собственности на свои имения, а земельное имущество среднего боярства попало в господарские области (но которые, будучи свободными, они могли в любой момент покинуть). Эти средние бояре и образовали со временем в Литве бояр-шляхту, а в Русских волостях (по польскому образцу) земян Волости Русские в 1557 году: Речица, Мозырь, Бобруйск, Чечерск, Пропойск, Мстиславль, Орша, Любечь, Гомель, Глуск, Могилев, Свислочь, Борисов, Любовшаны, Полоцк. — Устава на волоки 1557 года. Земянин, властитель недвижимой собственности, которая давала ему право голоса на сеймах и отличала от простого народа; недвижимая собственность в конце 18-го столетия принята была за норму шляхетства или дворянства. И потому земянин значит тоже, что дворянин—помещик. [Горб1874]. Современное польское: земянин помещик, землевладелец [БПРС2001]. . Вскоре круг шляхты в Княжестве сильно расширился: боярскую службу (войну служыти и сено коситиЭта буквально-таки пушкинская, или в стиле Ершова, формулировка встречается, в частности (— не только), в отношении путных бояр (исполнявших службы при дворе князя), осочников (загонщиков на охоте) и инших подданных дворов наших, которыя тяглое службы не служат — в Уставе Сигизмунда I от 1542 года и говорит о двух чувствах тогдашних литовцев: русского языка и юмора. В Уставе короля перечисленным категориям предписывалось-таки нести своего рода тягло в виде толоки, нескольких дней в году общественных работ. Для бояр-шляхты бытовали и другие обязанности, как-то: починка замков и дорог, сторожевая (совсем как у детей боярских в украйных землях Московского государства в XVI — XVII веках). Как свидетельствуют документы, эти работы не вызывали радения со стороны рядовых шляхтичей. ) стали нести не только те, что з веков были бояре, но и простые люди, освобожденные от тягла и дачек специально ради этой службы и без обладания гербом. В Жмудской земле отмечены и обратные случаи, когда извечные бояре за великими упадками своими уходили с боярской службы в податное состояние. Граница между боярами и тяглыми крестьянами стала размываться, шляхетские права бояр часто сами собой стали нарушаться, и их приходилось восстанавливать в судебном порядке.

Появилась законодательная формулировка вывода шляхетства. Правила восстановления чем-то напоминали прием в коммунистическую партию в Союзе ССР XX века. По Уставу 1522 г. шляхтич мог выводить свое шляхетство, заручившись присягой двух шляхтичей о том, что он одного рода с ними от прадеда и деда, и брат по крови. Если он мог поставить в суд только одного шляхтича, то обязан был подтвердить его показания под присягой сам. Если не мого поставить ни одного свидетеля, годились старинные листы Витовта, Сигизмунда, Казимира или некоторых высоких панов-рады, где бы он или его предки были писаны боярами. Статут 1529 г. разрешил, если род перевелся, представить в качестве свидетелей околичную бояр-шляхту, обязанных под присягой подтвердить, что истец шляхетского рода. Восстановивший таким порядком шляхетство получал лист вывода, тщательно сохраняемый на будущее свое и потомков.

Суд принимал для восстановления шляхетства и другой род документов. В 1528 г. был составлен попис земской (перепись) тех, кто был обязан отправляться на военную службу. Список бояр в нем считался достаточным подтверждением шляхетского звания; он считался своего рода дворянской книгой. Перепись 1528 года (в Литовской метрике, воспроизводится в [Россиен1874]) составлена по-русски, но ничего похожего на Приалговских не содержит.

В отдельных случаях великий князь в XVI в. возводил в шляхетское звание подданных, отличившихся в военное время, или дворцовых либо канцелярских служителей.

Вывод родословной [РодосПГ1832] 280 лет спустя отталкивается от изначально других документов (метрики и заключений суда), но обращается на знакомые два поколения назад.

---

Становление шляхты на Жмуди неразрывно связано с околицами и застенками, служившим как бы ее инкубатором, а их наличие с уволочной реформой, проведенной во исполнение Уставы на волоки 1557 г. [АктПам1846]. Согласно реформе владельческая земля Литвы была перемеряна и разбита на волоки (уволоки), а пахотные волоки были разбиты на три реза под трехпольное использование. В новом землеустройстве возникло много новых поселений (часто вместо не вписавшихся в новую геометрию старых) крестьян и мелких шляхтичей, обрабатывавших землю самостоятельно или с небольшой дворней-czeladzi, Благодаря такой шляхте ее общая доля среди населения поднималась в отдельных местах Литвы до четверти.

Словарь [Synon1885 : Wieś] приводит ряд (примерных) синонимов: весь, вёска, село, застенок и околица. Интерес вызывают последние два.

Оба названия широко используются в литературе, но, как правило, в готовом виде, при том, что их происхождение вызывает (до сих пор) разнотолкиТакой самобытный и проницательный, но нередко увлекающийся историк, как Л. Н. Гумилев, например, полагал, что застенок — это место, где жила мелкая шляхта, огороженное стеной.. Возможно, основной является шляхетская околица. Польские словари okolicą называют сельскую округу, или же жителей округи. Белорусская Википедия/2019 говорит конкретно о типе сельского поселения, обнесенного изгородью, и размещенного неподалеку от большой деревни с прибавлением о сословном составе жителей, и не уточняет: живущих отдельно от крестьян-chłopów. Русские словари (Ушаков, Даль; — речь ведется о Литве!) говорят не только об округе, но и об изгороди кругом деревни или воротах на выезде из деревни.

Застенок, вероятно, уместно соотнести с выселком, отдельно стоящим сельским хозяйским домом. Смысл можно тянуть от стены, но только какой? У поляков ściana это не только стена, но и межа, и ограда; про стену же некоторые источники добавляют, что у славян в старые времена она нигде не была каменной, а деревянной или глиняной. Белорусская Википедия/2019 рассуждает о стенках как о межах (при том, что слово межа в литовских документах возникает постоянно, а стенка очень редкаТем не менее, стенка ... 2. межа, межполосье. Стенка така зелена була: той орэ по той бок, а той по други, и ее не чэпают. [Полес1968]. Упоминания попадаются в Уставе на волоки [АктПам1846]: [в служебные обязанности войтов входят] переоры волок непрынятых стены границы и копцы на каждый рок межи подаными нашыми поправовати и поновляти повиною копою гроше (здесь копец — это межевой холмик, а штрафная копа грошей — 60 грошей, которые могли быть польскими, литовскими или пражскими серебряными [Горб1874 : sexagena]). Далее: [...] упорне стены волокам и границы казили (то есть, портили).
В литовских документах стенка по-русски пишется через е, то есть, в согласии с польским написанием (иначе было бы sciena).
Видно, что разделяются стенки, границы и копцы. Фраза из словаря Полесья свидетельствует, что соседние полосы внутри уволока-волока могли одновременно обрабатываться разными пахарями. Стенки, видимо, суть воплощение границ, и тогда копец есть один из способов обозначить их на земле. ). Русская Википедия Википедия/2021 в целом согласна с белорусской, однако приводит существенные уточнения: волоки нарезались по-возможности прямоугольником, границы обозначались стенками, а (небольшие) участки пашни, выходящие за границы прямоугольника, именовались застенками. В русских словарях стена в переносном смысле означает еще преграду.

У Срезневского старое: застение — местность за городской стеною [Срезн1893 : Т. 1]. Рядом с этим вспоминается польское zagroda — по сути загород, и фамилия Завгородний, бытовавшая у мелкопоместных южно-русских казаков-шляхтичейУнбегаун [Unbeg1972] относит эту фамилию к украинской по происхождению, прибавляя замечание о паразитическом в. Однако, в слово загород он вкладывал иное понимание: обобщенно-географическое. . Однако, zagroda = заграда (gród = город, за́мок), огороженное место проживания мелкой шляхты, включая хозяйский дом, сад и участок земли [Synon1885]; то есть, это возврат к обнесенному забором хутору. Тему застения поддерживает словарь Э. И. Мурзаева [Мурза1984]: ЗАСТЕНОК — тип поселения — небольшое поселение в несколько домов, выселок (обычно в лесах), хутор. [...] В данном случае стена в значении граница земельных участков определенного села, по ту сторону которой лежали застенки, застенковые земли.

Процессуальные пояснения (не этимологические), даваемые старыми исследователями материалов Виленского архива, оставляют почву под колебаниями между стенками-загородками и стенками-межами. М. К. Любавский [Любав1914] сообщает, что земли, оставшиеся за вымером волок, назывались застенками. Из них вырезались участки огородникам [...], крестьянам, которые брали неполные волоки. [... Они же] шли под сенные покосы, сдававшиеся ежегодно за определенную плату. (По другим утверждениям под застенки шли неудобья вне волока, не годные не только для пахоты, но и сенокоса.) М. В. Довнар-ЗапольскийМ. В. Довнар-Запольский. Крестьянская реформа в литовско-русском государстве в половине XVI века. // Журнал Министерства народного просвещения, часть CCCLVIII, 1905, март. — С.-Петербург : Сенатская типография, 1905. — С. 137. напоминает, что реформа 1557 г. в Литве предполагала (за исключением Русских волостей поднепровья и подвинья) перенарезку земли на основе волоков, которые старались отмерять в виде прямоугольников (квадратов) или треугольников (клиньев)Нарезка кругами не приветствовалась в силу сложности определения площади. с разбиением каждого на три поля соответственно трехпольной системе земледелия. Внутри волока размещалась деревня, или отдельный дом домохозяина. Границы волоков в натуре отмечались холмиками-копцами, отметками на деревьях клеймами, камнями и прочим, это-то и были стенки. Ввиду особенностей рельефа за пределами геометрически правильных участков нередко оставались и еще участки удобной для пахоты земли — в лесу, среди земель, отведенных в качестве угодий, среди частновладельческих; это жеребьи, обрубы, клины, острова, застенки, разбиравшиеся крестьянами на особой платеПросится аналогия с русской народной курьей ножкой..

Разъяснения Н. Н. Горбачевского [Горб1874]:

Межу Горбачевский приравнивает к границе, видимо, сливая понятие с его проявлением; по другим источникам исходно межа была пограничной разделяющей полоской (например, стеной). Граничной записью было обозначение границы имения, поля, леса и так далее, заносившееся в книги подкоморские. Далее, kopiec означает насыпанный округлый холмик для обозначения границы [Synon1885] Чеш. kopec от старочеш. kop гора [Rejz2001]. От kop ж. р. kopa 60 штук, стопка — общеславянское слово; прасл. *kopa от *kopati копать. Лит. kopà дюна; kapãs могила. Латыш. kā̃pa + kaps то же самое [Андр2002]. Венг. kupac куча; kapa мотыга [Magy1980]. Рейзек: поначалу было холм накопанной земли, потом просто холм земли, а оттуда сексагенальная (лат.; [Горб1874 : Sexagena grossorum polonicalium]) единица счета. Более определенно: лит. kãpc̆ius, 1. насыпной холмик из земли для обозначения границ собственности, 2. горка картофеля, свеклы, моркови, прикрытых соломой с землей перед зимой; 3.—4. муравейник и кротовая кучка земли [Smocz2016]. Отмечено как славянизм, и в словаре Либериса отсутствует. Со временем *kopa распространилось на сено, и т. д.; ср. рус. копить [Mikl1886 : kopa 2], копна. (У Миклошича вдобавок отмечено румын. kopie, kopite, связанное с тюрк. kopia; современный словарь подобного не содержит, но есть другое. Рум. — не молд.! — grămádă куча, груда, собирать в кучу; одновременно, по Рейзеку, чеш. hromada куча от прасл. *gramada/*gromada; kupa = hromada sena, стог сена.) Цсл. коꙋпъ куча hromada, kupa [Старч1899].
В Илиаде Гнедича: Словно как пчелы, из горных пещер вылетая роями, // Мчатся густые, всечасно за купою новая купа. .

Судя по всему, поселенчески околицей считалась община мелких шляхтичей, проживавших совместно и отдельно от крестьян. Она была как-то организована, по крайней мере у ее членов были определенные обязанности друг перед другом. Упоминания о застенках встречаются и до Уволочной реформы. Застенки в любом случае были подобны хуторам, по всей вероятности как-то связанным с околицами (может быть, заселявшимися людьми оттуда). Хуторами в основной Литве они и оставались, в то время как в Русских волостях Княжества (поднепровье и подвинье) со временем они могли разрастаться и становиться по сути неотличимыми от околицы.

По карте середины XIX в. общее Przyjałgowo характерным именно для Жмуди образом складывалось из двух околиц и двух застенков со слегка расходящимися названиями. Теперь можно сказать, что оба вида поселений появились в середине XVI в. в результате Уволочной реформы. Непосредственно местом проживания служил дом, или двор.

Представить, как примерно выглядели дворы со своими обитателями, помогают фотографии начала XX века [Сикор1995].

Дом мелкого шляхтича в Тельшевском повете Ковенской губернии (1907).	Застенковый шляхтич с Минщины (1910) и поместный из Литвы (1920).	Дом околичного шляхтича в Вилкомирском повете Ковенской губернии (1907).

Население околиц и застенков составляла мелкая шляхта, возникавшая когда-то в восточной украйне Речи Посполитой из коренных местных бояр, из крестьян, возведенных в шляхетское сословие, земян и выходцев из Короны [Сикор1995]. С течением времени обитатели из таких родовых мест постепенно расселялись по Литве и Польше, и в дальнейшем их могло ждать как повышение, так и понижение своего скромноблагородного статуса.

Мелкая шляхта околиц и застенков в XVII–XVIII вв. прочно ополячилась, однако примечательно, что ее обитатели носили не только польские фамилии, но и, фактически, русские, построенные по русским правилам. В отдельных случаях в начале XIX в. встречаются даже незабытые русские имена типа Онуфрея [Тшлях1814].

---

В Польше существовала целая иерархия шляхт разных видов, так что низшие виды могли быть едва не бродягамиВот эта иерархия, приводимая в: Селицкий А. И. Польская шляхта в социально-правовой системе Российской империи // Поляки в России: XVII–XX вв.: Материалы Международной научной конференции. Краснодар: Кубань, 2003. С. 105—128. Землевладельческая: магнатерия (magnateria), заможная шляхта (szlachta zamożna), фольварочная шляхта (szlachta fołwarczna), долевая шляхта (szlachta cząstkowa), застенковая и околичная шляхта (szlachta zaściankowa + szlachta okoliczna = szlachta zagrodowa). Безземельная: чиншевая (оброчная) шляхта (szlachta czynszowa), служилая шляхта (szlachta służebna), голота (holota), уличная шляхта (szlachta brukowa). Но, Горбачевский, например, ссылается еще на шляхту гродскую jobagiones = servietes regis = szlachta grodzka: королевские служители, которые находились при дворе, состояли вместе в военной службе [Горб1874]. Он же говорит не holota, а gołota (бедная группа, имеющая шляхетское происхождение, но не имеющая земли).
На основе анализа юридических документов Подолии, М. Грушевский сообщает [АЮЗР1894], что высшие слои шляхетства в XVI в. назывались generosi, а родовая непривилегированная шляхта называлась nobiles. Помимо этого, люстраторы 1565 г. [...] противополагают бояр и земян русских и шляхтичей польских, или же коронных. Слуга, боярин и вассал — понятия в терминологии конца XVI — начала XVII в., можно сказать, тождественные. . Приступившая ко владению своей части Польши, Российская империя обнаружила, что общее количество шляхты составляло 7 — 8%Другие оценки сообщают по Польше о 8 — 10%, а по Жмудскому княжеству до 12%. По третьим оценкам на занятых Россией в конце XVIII в. польских территориях (по составленным ревизским сказкам) имелось 250970 мужчин из категории мелкой шляхты (с женами примерно в два раза больше), из которых примерно половина (115640 мужчин) приходилась на литовские и белорусские губернии [Сикор1995]. населения ВКЛ, причем мелкая шляхта составляла твердое большинство. К такому пониманию дворянства русское правительство оказалось не готовоПольша использовала слово дворянин, но со значением придворный. Dworzanin, все сановники королевского двора, не будучи сановниками края и в полной зависимости от особы короля, назывались дворянами. Дворянином мог быть только туземец и шляхтич. [Горб1874]. Dworzanin — особа, принадлежащая к свите высокопоставленного аристократа или правителя, окружавшего себя двором Wikipedia/2023. . Уже после 1-го раздела Речи Посполитой русские власти начали разворачивать мероприятия, фактически по исключению мало- и неимущей шляхты из привилегированного сословия. Первым препятствием стала возникшая перед новым дворянами необходимость быть включенными (по законам Империи) в Родословную книгу. Требовалось предоставить документы, подготовленные по российским нормам — документы Речи Посполитой потеряли силу.

Шаги, предпринятые Российским правительством по наведению порядка в использовании дворянского звания, по сути напоминали действия Литовских властей по переводу старых бояр в новую шляхту, развернутые в начале XVI века, только выполнялись они в обратную сторону.

Восстание в 1831 – 1834 гг. подтолкнуло правительство к дополнительным действиям по отделению настоящих дворян от фальшивых, только называющих себя таковыми; здесь нефальшивых можно сопоставить боярам стародавним из XVI в., достойным возведения в истинное шляхетство поляками, пришедшими в Литву. Для подтверждения дворянского сословия Дворянским депутатским собраниям теперь требовалось иметь заключение Герольдии. Примечательно, что проверку на истинность дворянства власти поручают самим полякам. Имеющиеся документы геральдических комиссий и комиссий по легитимизации составлены поляками на польском языке.

Со временем был введен имущественный ценз. После восстания 1863 – 1864 гг. правила подтверждения дворянства усложнились очередной раз. Теперь следовало предоставить за три года документы, подтверждающие право владения землей с крестьянами, либо принадлежность к шляхецкому сословию во времена Речи Посполитой.

---

В конечном счете, к началу XX-го века по Российским законам и документам часть носителей фамилии удержала за собой статус дворянства, а часть нет. По польским же понятиям (хорошо известным в Белоруссии в первой половине XX в.) фамилия оставалась полноценно шляхетской; это трагически отзовется на судьбе по крайней мере одного из Пржиялковских.

Имеются документальные свидетельства подтверждения дворянства Васютинских Przyiałkowskich в Подолии [РодосПГ1832] (1802 г.) и Виленских Пржиалговских в Виленском крае [Тихон2001] (1835 г.). Подтверждение для Васютинских обошлось в упрощенном варианте: без упоминания о фамильном гербе. Вполне допустимо, что для этой ветви рода герба вообще не было при ее возникновении в Литве. Нет данных о том, удалось ли им подтвердить шляхетство после 1832 г., когда правила подтверждения оказались ужесточены.

Про целую череду других представителей фамилии самих документов легитимации не дошло, но дворянское сословие засвидетельствовано другими источниками. Ясным паном указан Репшенско-Бугеневский Пржиалговский из Жемайтии [АВАК1910] (чиншевая шляхта). Умершие сразу после ужесточения правил подтверждения по следам восстания 1863 г. Курские Пржиялковские похоронены как дворяне. Дворянами указаны Петербургско-Петроградские Пржиялговские в начале XX в., и так далее. С другой стороны, например, семья Przyjałkowskich, эмигрировавшая в начале XX в. из РИ, оказавшись в США, наврядли оставалась дворянской — там это не принято.

Про дворянство Przyjankowskich ничего не известно.

Фамилия Трошины

Фамилия Трошины происходит от имени Трофим, либо Митрофан в уменьшительной форме (упоминают еще имя Трифилий). Фамилия давалась по отцу, а не по месту, и поэтому сама по себе не даёт основания для родства.

Уменьшительная форма основы для фамилии (Троша) характерна для простолюдинов. Это согласуется с тем, что в нашем случае речь идет о крестьянах.

Помимо имени, встречается еще прозвище Троша, объяснение которому затруднительно. Указывают, что в Костроме глагол трошить означал трогать.

Южнее Козельска встречается деревня Трошна на реве Трошенке, а южнее Вязьмы находится деревенька Красное Трошино, по-старому Пусто-ТрошиноСовпадение: Пусто-/Красное Трошино стоит на речке Волосте, а близ Трошны стоит деревня Волосово. . Чуть выше на север — деревенька Старое Трошино.

• Трошин Спиридон Трифонович (1850–1941)

Фамилия достаточно характерна для Орловской области. [ТелефОрел] дает 66 + 41 Трошиных мужского и женского пола. [КнигаПам1995] сообщает о трех Трошиных, призванных Корсаковским РВК и не вернувшихся с Великой Отечественной войны. Другой подобный список сообщает о 9 мужчинах Трошиных из деревень Орловской области; один из них записан по дер. Коты, что рядом с Софийскими Выселками.

Фамилия Никифоровы

Фамилия Никифоровы давалась, как и Трошины, по имени отца, в данном случае Никифора, и сама по себе не служит признаком родства.

В Серпуховском районе в конце XIX – начале XX вв. эта фамилия была распространена. В частности, в деревне Верхнее Шахлово половину улицы занимали дома Никифоровых (что было не редкость для русских деревень вообще). Возможно, такое высказывание — преувеличение, однако в конце XIX-го века — начале XX-го метрические книги прихода Михаило-Архангельской церкви в селе Нехорошеве, куда входило Верхнее Шахлово, фиксируют там несколько (не менее пяти) семей Никифоровых. В этом случае, вероятно, речь идет как-раз о дальних родственниках (хотя, строго говоря, и с учетом неизолированности деревни от других окрестных, это тоже не обязательно). Отмечены Никифоровы и окрест, в том числе среди лиц духовного звания. Так, приводятся следующие сведения относительно Успенской церкви из близлежащего села Кузьмёнки (построена в 1694 г. и с тех пор ни разу не закрывалась), также не раз упоминаемого в метрических книгах конца XIX – начала XX вв.:

В переписной 1703 года книге при Успенской церкви написано: ...попы Василий Никифоров, Егор Никифоров, Лев Никифоров, диакон Дмитрий Никифоров, дьячки Михей Никифоров, Василий Егоров, пономарь Петр Егоров; пашни церковныя земли 8 четвертей в поле, а в дву потому ж, сена 20 копен, в приходе 177 дворов... (Патр. пр. св. 466, № д. 2248).

Успенская церковь с. Старые Кузменки

С фамилией Никифоров связаны имена поселений.

Не так далеко к западу от Серпухова имеется деревня Никифорово. Она расположена рядом с известным Сенкиным бродом, местом, в котором в 1380 году переходили Оку войска Дмитрия Донского навстречу Мамаю, а в 1571 г. в обратном направлении войска Девлет-Гирея, шедшего на Москву (в дополнение к еще одному переходу чуть выше Серпухова), но также неоднократно использовавшемуся в менее эпических передвижениях войск. [Симсон1880] сообщает о селе Никифоровском, находившемся в общем владении сыновей Ивана Калиты Ивана и Андрея, но потом отошедшего Ивану. Не совсем ясно, как село превратилось в деревню, но похоже, что речь идет об одном и том же населенном пункте.

В более отдаленном месте с начала XV в. известно село Никифоровское, что на р. Москве, принадлежавшее когда-то сыну Донского звенигородскому князю Юрию Дмитриевичу. Село Никифоровское имеется также в Зубцовском районе (уезде) Тверской области (губернии), однако сведений о давности основания нет. И так далее. Подобные названия происходили от имен основателей поселений, по-видимому, помещиков.

В старину имелись Никифоровы боярского происхождения. Во время захвата Новгорода Иваном III в 1471 г. сторону московского великого князя занял боярин Василий Никифоров (за что и поплатился жизнью); были и другие. Известно, что какое-то число семей Иван III переселил из Новгорода в Серпухов (в рамках более общего переселения семей завоеванного города в Московию). Возможным напоминанием об этом служит наличие в Серпухове XVI века Богоявленского и Острого концов, наподобие, как замечает [Симсон1880], городских концов Новгорода и ПсковаНесколько управновешивает это предположение Симсона наличие в XV в. в московском Зарядье (в районе Великой улицы, самой старой известной) Острого (даже Вострого !) конца [Тихомиров1992 : С. 138.], хотя в целом московской топонимике такое не было присуще. . Среди переселенных наверняка были какие-нибудь Никифоровы, благо имя и фамилия на его основе были в Новгороде распространены.

Никифоровы встречаются и среди дворян: так, герб Никифоровых имеется в Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи [Гербов1797 : Ч. 5].

О Никифоровых сообщают серпуховские писцовые книги XVI–XVII вв. Так, [Фуников1552] сообщает о наличии в 1552 г. в Серпуховском посаде

• Микифорова Тимошки, овчинника (двор в Ильинской улице)
• Микифорова сына Васки, жерновника (лавка и двор во Фроловской улице)
• Микифорова Митки, мясника (двор у Пятницы Св.)
• Микифорова сына Васюка, казака (двор в Ивановской слободе)

Казаки вообще в составе Серпуховского посада отмечены в переписях XVI–XVII вв.

В качестве имен до конца XVII в. встречаются [Симсон1880] Микифор, Микифорик, Микифорка. И только при Петре, в 1702 г. впервые возникает современное (новгородское) написание: при сборе бурмистром с торгов и промыслов гостинной сотни десятины на государственные нужды отмечено с Ивана Никифорова 9 рублей. Этот Иван был достаточно богат, так как его десятина — третья по величине. Какая-то часть Никифоровых могла быть потомками Никифора Никифоренка, малороссийского войскового товарища, упоминаемого в Малороссийском гербовнике под 1710 годом. Фамилия могла сохраниться в мещанском сословии, или в купеческом (хотя ничего конкретного на этот счет не известно).

Крестьянские Никифоровы из Шахоловых и ближних деревень вероятнее всего получили фамилию в 1860–1880-х гг. из отчества. Старший из отслеженных Шахоловских Никифоровых:

• Никифоров Данила (с 1840 по 1846–неизвестно)

Родоначальником фамилии мог стать его отец, а фамилия могла образоваться при поступлении Данилы на рекрутскую службу предположительно в 1860-м году. Но это могло случиться и позже, при поступлении на военную службу его сына, Никифора Даниловича предположительно в 1888 г.

Фамилия Янины

Фамилия могла образоваться от Яня, простонародно-уменьшительного от Северьяна, Стояна, Фавстиана, Фелициана, Якова, Януария. Наиболее частым из этих имен было, вероятно, Яков.

Фамилия не самая частая в Новосильском крае, но встречается и в Софийских Выселках, и в Зеленом Дубке. [КнигаПам1995] сообщает о четырех Яниных, призваных Корсаковским и Новосильским РВК, и не вернувшихся с Великой Отечественной войны. Один из них родом из Софийских Выселков, другой—из Зеленого Дубка.

Фамилия Добруха

Фамилия Добруха (реже Добрюха) образована, по-видимому, от имени, связаном со словом добрый (здесь не важно, идет ли речь о душевных качествах, или о дородности, основательности, и так далее).

[Тупик1903] приводит имена: Доброй (Киевский священник, 1610 г. и боярин в Киеве, 1136 г.); Доброслав (боярин Галицкий, 1234 г.); Добря (крестьянин, 1536 г.); плюс длинный список Добрынь, начиная с дяди Владимира Святого Святославича (970 г. и далее в летописях), и заканчивая Сильвестром Добрынею, игуменом Виленским (1753 г.).

[Весел1974] сообщает о Добрыше Яковлеве и Добрякове Севостьяне в XVII в. в Великороссии и нескольких Добрынях с X по XVII вв.

[Unbeg1972] не сообщает ничего конкретно по этой фамилии, но ссылается на несколько похожих по форме образований: Ермолай ⇾ Ермоха ⇾ Ермохин; Самойло ⇾ Самоха ⇾ Самохин; Конон ⇾ Коняха ⇾ Коняхин; Парамон ⇾ Парамоха ⇾ Парамохин, и так далее. Без этого можно вспомнить об образованиях, нечуждых также и Великороссии: братуха, рыжуха, Петруха, Ванюха, и так далее (от основ существительных, прилагательных, или от имен).

Скорее всего, Добруха — югозападнорусская фамилия, характерно для этих областей изведенная без переделок из того же прозвища, в свою очередь, произведенного, что наиболе вероятно статистически, от Добрыни (Добр, Добрило, Добрын). Cписок [ВсяУкраина] приводит 127 фамилий Добруха, 22 Добрюха, а еще есть Добрюшины (Добрушины), Добрюк, Добрюшко и так далее. Для Новосильского района она, кажется, не характерна (в [ТелефОрел] ее нет вовсе), и если так, то обладательница фамилии, либо ее ближний предок, либо возможный предыдущий муж, были пришлыми для этих мест.

Фамилия Мосякины

Фамилия обязана простонародному уменьшительному Мосяка от имени Моисей, то есть, по сути, означает Моисеевы. Форма Масякины, очевидно, появилась в документах в результате записи со слуха.

По другим сведениям простонародным от Моисея (а еще от Амоса и некоторых других имен) было Мосяга: Моисей / Мосей ⇾ Мосяга ⇾ Мосягин [Unbeg1972]При том, Унбегаун не занимается подробным разбором этой фамилии; он просто приводит именно эту цепочку для пояснения другого вопроса, так сказать, заодно. . Чередование г/к не должно было составить проблемы, как например, в черкасско-казацкой фамилии Дейнеко / Дайнего (от турецкого değnek—палка, дубинка)Казачество не только окружало новосильские земли, но были и свои Новосильские казаки. Созвучно (хотя лингвистически, возможно, необосновано) мальчуга (⇽ мальчик) в Униженных и оскорбленных Достоевского. ; тогда Мосягины ⇾ Мосякины.

Совсем другое объяснение прозвища Мосяга не позволяет считать фамилию однозначно простонародной: по одной из версий, фамилия Мосягин образована от прозвища Мосяга, которое восходит к славянскому корню мосяг — латунь. Обозначение для желтой меди (меди с добавками, как в случае латуни), как полагают, сложилось в западно-славянских языках в III – VI вв. от древнего верхне-немецкого *massing [ЭССЯ1974- : *mosęʒъ]Иногда упоминаются готы. В III в. готы пришли (в конечном счете из Скандинавии) в Северное Причерноморье и Крым, задержавшись там на много веков. В Слове о полку Игореве о них вспоминали: Се бо готскія красныя дѣвы [...] поютъ время Бусово [...]. . Для русского XVII-го века отмечено: МОСЯРОВЫЙ, прил. Латунный [СРЯXI-XVII : Вып. 9]; к началу XXI в. имеются: в польском mosiądz, в немецком Messing, в болгарском месинг (из немецкого ?) — все латунь.

Немецкая Wiktionary/2020 объясняет Messing происхождением от имени народа Mossynoiken (моссинойки, по Геродоту) в южном причерноморье, и смыслом изготовлено моссинойками. (Русская латунь, по-видимому, из французского.) Есть сведения, что земля моссинойков в Империи Ахеменидов была одним из мировых центров металлургии [ЭССЯ1974- : *mosęʒъ]. Считается также, что суффикс -яг(а) соответствует -ing в германских языках [+Германизмы].

---

Мосяга, Мосягин: Мосяга, прозвище, распространенное в XV – XVII вв.; Владимир (Володя) Мосягин, монастырский служка, 1495 г., Новгород [...]
Мосяжка Макшей Игнатьевич Воронцов [см. Воронец], 1552 г., Дмитров [...]
Мосясин (Мосягин) Никифор, земский староста, 1617 г., Калуга [...]

[Весел1974]

Мосякины/Масякины жили в Софийских Выселках и в Зеленом Дубке, но фамилия была широко распространена не только в Орловской, но и в прочих великоросских и южно-русских (включая позднейшие украинские) областях. Список [ВсяУкраина] содержит разные написания: Мосягин, Мосякин, Масякин, Масяго, Масяк и так далее. Учитывая этнографическую близость Новосильских мест с южной Россией, можно думать о происхождении фамилии в этих местах как от Моисеевых Мосяг, так и от моссинойковых, а точного ничего нет.

Фамилия Крыловы

Фамилия произошла от старославянского прозвища Крыло, и сохранила для потомков память о нем, вытесненом в середине XVII в., заодно с прочими прозвищами, в угоду христианским (церковным) именам. Некоторые Крыловы

... относятся к старинному дворянскому роду. Герб рода Крыловых внесен в 5 часть Общего Гербовника дворянских родов Всероссийской империи[Гербов1797 : Ч. 5].. ...

Знаменитые представители фамилии: Александр Абрамович Крылов (1798–1829), русский поэт; Епископ Арсений (в миру Алексей Васильевич Крылов; 1879–1962)—епископ Русской православной церкви, епископ Костромской и Галичский; Андрей Иванович Крылов (1747–1810)—деятель поморской церкви; Иван Андреевич Крылов (1769–1844)—русский поэт, баснописец, переводчик, писатель и др.

Происхождение фамилии Крылов

Проникновение фамилии в крестьянскую среду не совсем ясно. Оно случилось в конце XIX в., возможно, имея источником мещанское сословие близлежащих городов, и, с меньшей вероятностью—имя помещика при призыве крестьянина в армию. Можно вспомнить возникшее близ Нижнего Шахолова на Наре в конце XIX в. (как раз, когда крестьянские фамилии и появлялись) фабричное поселение.

Фамилия Нарбековы

Фамилия с очевидными тюркскими корнями. Произведена от имени Нарбек, существующего в нескольких написаниях:

• Нарбек
• Норбек
• Нурбек, нұрбек (казахское)

Вторая часть бек очевидна. Когда-то она означала главу рода, затем князь, султан, господин; потом просто хозяин, господин, и, наконец, просто суффикс. В казахском языке может означать: могучий, сильный, неприступный, крепкий. В имени известного ученого Улугбека эта часть, вероятно, имела смысл господин.

Первая часть нар (1) чаще всего связывается с арабским نار, означающим огонь, пожар. (2) в персидском это слово означает плод гранатового дерева, в переносном смысле счастливый. Наконец, (3) в Средней Азии нар может означать одногорбого верблюда, полученного от скрещивания дромедара с бактрианом, и имеющегоВ первом поколении—как пишут. (в силу этого) размеры, силу и массу больше, чем у обоих родителей. Исторически смыслы (1—2) предполагают связи древних тюрков с более южными народами.

Вероятно, чаще всего в имя вкладывали пожелание мальчику прожить яркую (испепеляюще ?), счастливую, богатую жизнь.

Образованная от имени фамилия появилась в Великороссии, очевидно, через крещеных татар, скорее всего, наделенных дворянским званием при приеме на великокняжескую службу.

Нарбеков [см. Нарбек], 1550 г. [...]
Нарбек (Нарбык), Нарбеков: Дмитрий Ильич Нарбек, середина XV в., по преданью сын татарского мурзы [...]
Чуваш Дмитрий Иванович Нарбеков [см. Нарбек], убит в 1572 г. в ливонском походе [...]
Шандан Семенович Дурасов и Шандан Нарбеков [см. Дурасов, Нарбек], середина XVI в. [...]
Юмран Нарбеков [см. Нарбек], губной староста, 1603–1610 гг., Новгород [...]

[Весел1974]

Определеннее высказывается Бархатная книга [Новиков1787], не уточняя при этом ни года, ни чего другого:

Согласные с приведенными другие дополнительные сведения (в частности, наделение за службу землями в 1551 г.—Иваном Грозным) находим в Общем Гербовнике дворянских родов Всероссийской Империи [Гербов1797 : Ч. 4]:

Наконец, Брокгауз и Евфрон сказанное уточняют и дополняют следующим образом:

Нарбековы—дворянский род, происходящий, по сказаниям древних родословцев, от выехавшего из Большой Орды к великому князю Василию Васильевичу Темному и крестившегося мурзы Багрима. Старший сын его, Дмитрий Н., был родоначальником Н. и Державиных. Иван Игнатьевич Н. убит при взятии Казани (1552). Потап Дмитриевич Н. был воеводой в Бежецком Верху (1614), Коломне (1619) и Ельце (1624); Богдан Федорович († в 1655 г.) был думным дворянином и сидел в приказе Большого прихода. Афанасий Самойлович († в 1680 г.) был царским казначеем потом окольничим. Савва Потапович († в 1647 г.) был воеводой в Усерде и на Тереке и судьей на земском дворе. Его сыновья Федор и Василий были окольничими, а Степан—думным дворянином.

[ЭСБЕ1907 : Авт. Витольд Владиславович Руммель]

В XVII в. Нарбековы в основном уже обрусели, что следует из списка городских воевод, составленного на основании приказных актов [Барсук1902], (приведены года службы, следующие из актов):

В некоторых случаях (не во всех) речь, возможно, идет о помощниках воевод, а не о воеводахТак, про воеводство в Терке в 1640–1641 гг. говорится: князь Семен Иванович Шеховской-Харя, Сава Потапович Нарбеков, дьяк Григорий Углев. Нарбеков оказался между князем и дьяком. Похоже, что городским воеводой был-таки князь Шеховской-Харя, а другие двое были помощниками. Князь Шеховской получил прозвище Харя (лицедей, ряженый) из-за своего пестрого, как выражались современники, характера, не позволявшего ему отстраняться от возникающих событий и конфликтов, и побуждавшего активно занимать чью-нибудь сторону [ПЛДР1987 : Комментарии]. Известен как военачальник, дипломат, церковный и политический деятель, поэт, духовный писатель первой половины XVII века, агиограф, гимнограф. Участвовал в событиях Смуты, по которым оставил Летописную книгу [ПЛДР1987], точная принадлежность авторства которой Шеховскому-Харе была установлена только в 1975 г. О службе в Терке: 5 мая [1640 г.] царь указал послать на Терек кн. Сем. Харю-Шаховского, Саву Потап. Нарбекова, дьяка Григ. Углева. Нарбеков бил челом на Шаховского, который просил об оборони. 8 мая Гавренев объявил Нарбекову: можно тебе быть с Шаховским, потому что Шаховские родословные князья, а вы детишки боярские городовые, обычные. Кроме того Нарбекова посадили в тюрьму. (На время, возможно на неделю, в тюрьму—в назидание за неуместное челобитье.) —В: Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, издаваемый Николаем Калачовым. Книга третья. Санктпетербург : Типография Императорской Академии Наук, 1861. . Попадаются два стольника, но никто не назван князем. Любопытен географический разброс мест службы Нарбековых.

Потап Нарбеков упомянут в числе получателей царской (Михаила Федоровича) 1614 г. грамоты На Углич воеводе Федору Ивановичу Погожеву о посылке по угличскому съезду голов с ратными людьми для поимки воровских казаков под начальством атамана Яковлева [Акты1571], в конце которой приписано: Таковы же грамоты на Устюжну к воеводе Ивану Урусову, да в Кашин к окольничему и воеводе ко князю Володимеру Мосалскому Воцкия пятины с Семеном Лосевым, в Бежецкий Верх к воеводе Потапу Нарбекову с Офонасьем Мазаловым (упоминается Владимир Клубков-Мосальский Шаня [Бранд1892]).

В Десятне новиков, поверстанных в 1596 году [Барсук1902] от Бежецкой пятины земель Великого Новгорода отмечен (юноша) Андрей Максимов сын Нарбеков.

Нарбековы роднились с Рюриковичами. Так, княжна Софья Григорьевна Урусова, дочь Григория Алексеевича Урусова и Феклы Федоровны, урожденной Нарбековой, вышла замуж за князя Алексея Ивановича Щербатова в 1725 г. [Влас1906]. Там же поминается уже знакомый Потап [Дмитриевич] Нарбеков, как передавший (продавший ?) поместье в Бежецкой пятине еще одному Рюриковичу, князю Терентию Васильевичу Мышецкому, отмеченному владельцем в 1629 г. (и действительно, Потап Нарбеков был в этот год уже в Коломне).

Википедия/2015 считает, что наибольшего возвышения род достиг в середине XVII в., после того как женой царя Алексея Михайловича стала Мария Милославская, дочь Екатерины Федоровны Нарбековой. Естественно, такое возвышение не могло быть продолжительнымОб этих обстоятельствах Брокгауз и Евфрон умалчивают..

По данным Генерального межевания 1766–1770-х гг. в Московской губернии имелось четыре владения подпоручика Александра Владимировича Нарбекова (в 1770-м—отставного поручика) [Кусов2004]:

• За Люберцами село Коренево с деревнями Жегловой и Малыми ВражкамиВ описаниях церквей Московской губернии второй половины XIX в. [Холмог1888], [Благов1874] село названо Креневым. (Когда-то была деревня, и сказано, что в 1691 г. окольничим Василием Савичем Нарбековым там была построена деревянная церковь Преображения; в 1762 г. по прошению уже А. В. Нарбекова взамен деревянной церкви было начато строительство каменной). В [Весел1974], [Тупик1903] сообщается о наличии старых русских имен Крен (Крень) и Корень. Коренево могло образоваться от обоих, но, кажется, вероятнее от Крена-Креня. По поводу значения единого мнения нет, но, кажется, имя живет в белорусской фамилии Крень. Фамилия Кренев встречается в перечне владельцев селений, деревень и пустошей Дмитровского уезда по данным писцовых книг в 1645 – 1693 гг. [Иванов1840]. С другой стороны, на стыке Боровского и Серпуховского уездов около Нары 1705-м годом отмечена деревня Коренева (переписная книга). В любом случае название говорит о времени существования деревни по меньшей мере с XV–XVIII вв. (Любопытно, что с XV в. известно также имя Краско, созвучное близлежащему Краскову; Краско—видимо уменьшительное от Краса, по типу Иван—Иванко.) На карте Шуберта середины XIX в. воспроизводится как Корынево; если это не ошибка, то подобно некоторым другим именам деревень, и это могло начать изменяться (Кре́нево ⇾ Коры́нево ⇾ Коренёво), когда смысл стерся в народной памяти. В [Нистрем1852] уже Коренево. Далее: Коренево и Овражки в начале XX в. окажутся железнодорожными станциями. Участок железной дороги Люберцы—Коренево строился в 1860-х гг. англичанами, и имеет с тех пор левостороннее движение. Продолжение строилось в начале XX в. уже по обычным российским правилам, и поэтому — уникальный случай !— на перегоне Коренево—Овражки два пути перекрещиваются и меняются местами. .
• Три владения в северо-западу от Дмитрова, по правую сторону от реки Яхромы: (1) сельцо Сидякино с деревнею Надмошье, (2) пустошь Серино (из одного леса), (3) пустошь Трофимово (лес и сенной покос).

Позже, о могиле подполковника Софийского Александра III полка Петра Васильевича Нарбекова (1861–1902) на Семеновском военном кладбищеВ XX-м в. рядом с Семеновским проездом на Соколиной Горе. сообщает Московский некрополь [МосНекр1907]. Оттуда же, на Лазаревском кладбище нашла в 1852 г. упокоение девица Екатерина Николаевна Нарбекова, а в Новодевичьем монастыре Александра Архиповна Кларк (1809–1856), вдова, из дворян, дочь чиновника 9 класса Нарбекова.

Провинциальный некрополь [Некрополь1914] приводит сведения о могиле священника Алексея Федоровича Нарбекова, погребенного в 1897 г. в Свято-Троицком женском монастыре Галицкого уезда.

Брокгауз и Евфрон сообщают, что дворянский род пресекся в первой половине XIX в. В этом есть определенная неясность, поскольку в том же словаре имеется статья о Василии Андреевиче Нарбекове 1862 г. р., про которого из других источников известно, что в 1921 г. он был на один год условно заключен в концлагерь ТатЧК. Известно также, что он в течение 30-и лет служил профессором Казанской Духовной Академии и по происхождению он был сыном сельского псаломщикаПо третьим источникам: русский, место рождения: г. Казань, и год рождения 1863. .

Что касается Великороссии, то исторические Нарбековы, дожившие до XX в., должны были так, или иначе, быть связаны с потомками Нарбека, сына мурзы Багрима (Ильи), пришедшего на русскую службу при Василии Темном (то есть, фамилия появилась еще до того, как она возникла у русских царей). Это могли быть прямые потомки, просмотренные автором статьи в знаменитом Словаре. Однако сохранить фамилию позволяло еще духовное сословие, в которое фамилия могла проникнуть из среды помещиков-дворян, и мещанское—через духовное.

Список приводит 27 человек с такой фамилией и с годами рождения между 1863 и 1912 гг. Из них 7 лиц духовного звания, 15 проживали в сельской местности Великороссии (плюс Мордовии). Про сельских Нарбековых остается думать, что они получили фамилию помещика при зачислении мужчин в армию в конце XIX в., или же оказались потомками священнослужителей либо мещан. Сельские (равно как и татарские) Нарбековы могли быть связаны с чувашским Дмитрием Ивановичем Нарбековым из Ономастикона Веселовского, родственники которого проникли в Мордовию, Булгарию, а оттуда в Татарию; в Нижегородскую область. Связь Дмитрия Ивановича с татарским мурзой Нарбековым вероятна; потомки первого могли вместе с другими родственниками попасть на Русь позже и иным путем, нежели мурзовы.

В конце XIX—начале XX вв. случилось второе пришествие Нарбековых за счет фамилий, образовавшихся в среде Казанских татар и в Средней Азии. Эти фамилии сложились по общим правилам тех лет: по отцу. В упомянутом списке таких фамилий насчитывается 6Эта цифра условна, так как не везде отмечена национальность. Как, например, быть с несколькими Нарбековыми из Мордовии с русскими именами ? Условно и число Великорусских Нарбековых, приведенное выше. К ним, вероятно, следовало бы добавить несколько фамилий, встреченных за Уралом и на Дальнем Востоке. . Часть таких фамилий возникла в вариативных написаниях (например, Нор- вместо Нар-, или даже Норбеев). По-узбекски нур—это луч, по-казахски нұр—это свет; однако созвучные слова могут означать совсем иное (родимое пятно).

В советское время разные Нарбековы расселились по всей стране, еще более запутывая розыск корней. Известно, например, о появлении не менее двух разных фамилий Narbekovas в Литве—от московского и от казанского Нарбековых.

Фамилия Ragonese

Фамилия восходит ко временам завоевания Сицилии королевством Арагония в средние века. Предположительно первое написание Aragonese являлось этнической характеристикой арагонцев на острове (примерно то же, что Арагонец). К этой же серии относятся фамилии Aragones, Aregoneses, Aragao, Arragon, Daragona, Ragone и Aragou сицилийского происхождения. Известным представителем фамилии нового времени является писатель Louis Aragon.

Ragonese представляет собой упрощенное произношение одного из вариантов.

На стороне Сицилии, обращенной к Африке, сохранился город под названием Арагона.